Быль полянская

Предисловие от автора

Слово «быль» в названии этого рассказа не случайно. Несмотря на нотку мистики в конце, перед вами не славянское фэнтези, а художественный вымысел, помещённый в максимально правдоподобные декорации. Я претендую на историческую достоверность в том, что касается быта, нравов и верований наших предков. Я провела много дней в библиотеках, работая с этнографическими источниками и восстанавливая детали повседневной жизни славян до крещения Руси.

В том, что касается обрядов инициации для подростков, я опиралась на сведения, полученные из лекций филолога

Приятного погружения в эпоху!

Глава 1. Купайло1

Когда-то эту историю передавали из уст в уста наши предки. Песнопевцы и сказители называли её былью. Затем её рассказывали как древнюю легенду, потом – как красивую сказку, ещё позже – как пустую небылицу. Со временем она и вовсе забылась. Но только были сорок восемь поколений назад люди, которые видели всё это своими глазами и каждое утро здоровались со Златой через забор.

Вот и в тот день поднялась Злата на утренней зорьке, умылась водой колодезной, заплела косу тёмно-русую, надела понёву синего сукна поверх небелёной рубахи, наносила воды на коромысле, что Горик для неё вырезал, скотину напоила и повела на выпас крутобокую корову Белку.

Солнце-Ярило выезжало на небо на своём огненном коне. Косые лучи румянили Златкины щёчки-яблочки. Девушка улыбалась и приветливо кланялась соседям. Сердце её пело ликующую песнь нового червневого 2 дня.

Солнце поднималось всё выше. Свет его уже не был розовым, точно тельце младенца, но наливался золотом и белым – как колос перед жатвой, как свежий сруб дерева. Заткнув углы понёвы за пояс и напевая, Злата полола сорную траву в огороде. Потом учила Грасю мести полы и носила вместе с Малушкой отцу обед в поле. С громким «кшш!», хлопками и смехом выгоняла кур с грядок и помогала матери с ужином.

Спускался вечер. Усталые мужчины возвращались с полевых работ, ведя на привязи спокойных, послушных волов. Стадо вернулось с выпаса, и Злата чуть было не перепутала свою Белку с другой белой коровой в стаде. Она звонко рассмеялась и раскланялась с хозяйкой Белкиной двойняшки.

Во дворе Златка ещё раз усмехнулась своей оплошности, похлопала Белку по звонкому, как полный бочонок, боку и заперла её в сарайке, а сама сбегала в избу и нашла красную тряпочку в своём шитье. В тёплом душном стойле Златка повязала лоскуток на правый коровий рог. Отошла на шаг назад и, оставшись довольна своей работой, поцеловала ошарашенную Белку промеж глаз.

Солнце-отец клонилось уже к земле-матушке для поцелуя на сон грядущий, когда Златка принесла в кухню ведро парного молока.

– Матушка, представь только, я Белку сегодня не узнала, чуть было Добравкину корову не увела! – защебетала Златка, свободной рукой обнимая мать, от которой, как всегда, пахло свежим хлебом, молоком и сладко-солёным потом здоровой работящей женщины.

– Да что ты, Златушка! – мать взяла у неё ведро и посмеялась своим мягким спокойным смехом. – Спасибо тебе за молочко, доченька.

– Белке спасибо! Матушка, можно я теперь с девчатами погуляю?

– Можно, доченька, – кивнула мать с ласковой хитринкой в глазах.

– Спасибо, матушка! – Златка поцеловала мать в щёку и протанцевала в девичью.

Там она переплела растрепавшуюся за день косу и повязала на голову украшенный чеканкой серебряный венчик заместо обычной вышитой тесьмы. Расправила подоткнутую «кульком» понёву, одела передник вышитый да с красными лентами по низу, обернула вокруг шеи любимые красные бусы в два ряда и выбежала на улицу. Собаки перелаивались лениво, со дворов пахло свежей едой. Повеяло первой прохладой, столь желанной после жаркого дня.

Обычно собирались петь около Добравиного двора. Туда Злата и направилась. И правда – ещё с конца улицы она заслышала хор знакомых девичьих голосов, выводящих протяжную. Подойдя поближе, Златка вплела свой голос в кружево мелодии и почувствовала, как гулом, гудом отзывается в груди их общее пение. Как много ручейков сливаются в бурную реку, так слились воедино голоса одиннадцати девушек. Вывели последнюю строку и радостно переглянулись: хорошо!

– Вечер добрый, Златушка! – проворковала нежная Любава.

– Добрый! – широко улыбнулась Златка в ответ. – Ай хорошо сегодня, девоньки, правда? И работается, и не устаётся!

Девушки захихикали, искоса поглядывая на Златку, одна Мила отозвалась мечтательно:

– Да, Златка. И пижма хорошо уродилась, и болиголов. Я сегодня собирала по лужкам да у реки. А полынь как пахнет! Я всю печь пучками увешала, и у порога тоже положила – будет домовым мои гребни таскать!

Девичья толпа взорвалась хохотом, позабыв про Златку с её женихом. Особенно веселилась Милкина старшая сестрица Горислава: это она придумала Миле-травнице мелкие пакости делать под видом домового. Уж больно та была легковерна! Подружки знали о Гарькином коварстве и с любопытством ждали, чем кончится эта забава.

– Девоньки, пойдёмте по главной улице гулять! – кинула клич бойкая Гаря, предупреждая сестрицыны расспросы о причине столь внезапного веселья.

– Пойдёмте! – откликнулись подружки.

Девичья гурьба растянулась во всю ширину дороги. Шли по двое – по трое, обнявшись. Снова завели песню, и зазвенела она над вечерней дорогой, над чанами с дождевой водой, в которых отражалось темнеющее небо, над скотными дворами и собачьими будками, над крышами, курящимися печным дымком…

Девицы то пели, то гуторили 3 , и вдруг – чу! – топот тяжёлый да частый, будто воловье стадо надвигается. Топот приблизился, вынырнул из пыли и надвигающихся сумерек. Под свист, гиканье и громогласный хохот толпа «конных всадников» рассыпалась на взъерошенных, запыхавшихся парней. Они поспрыгивали с закорок друг друга и обменялись похлопываниями по плечам, местами переходящими в дружеские тумаки и подзатыльники.