Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

Роговин Вадим Захарович

Однако в конце 1923 года предрешённость исхода дискуссии в силу аппаратного давления и фракционных махинаций большинства Политбюро ещё не была ясна ни одной из противоборствующих сторон. Приверженцы оппозиции после появления «Письма к партийным совещаниям» перешли в наступление, открыто говоря на партийных собраниях и в партийной печати о ненормальности сложившегося внутрипартийного режима и необходимости замены его внутрипартийной демократией.

XIX Оппозиция и система бюрократического централизма

В ходе дискуссии участники оппозиции не раз возвращались к тому, почему вопрос о внутрипартийной демократии встал с такой остротой в конце 1923 года. В этой связи они подчёркивали, что демократическому развитию внутрипартийной жизни противоречило решение X съезда партии

о запрещении фракций и группировок. Объясняя причины принятия этого решения, Т. Сапронов напоминал, что Ленин обосновал своё предложение о запрете фракций критическим положением в стране, сложившимся в начале 1921 года. «Можно ручаться, — говорил Сапронов, — что сейчас в партии не найдется такого пессимиста, который оценил бы теперешнее положение так, как оценивал тогдашнее положение т. Ленин. Советская власть сейчас стоит крепче, чем когда бы то ни было, и если ей грозит опасность, то она заключается не в возможности её свержения, а в возможности её перерождения, если партия не сумеет оживить свой организм и укрепить свои связи с рабочим классом» [318] .

318

Правда. 1923. 16 декабря.

Участники оппозиции напоминали, что помимо вынужденного экстремальными обстоятельствами решения о запрещении фракций, X съезд принял и другое решение стратегического характера, направленное на расширение рабочей демократии. Однако после X съезда и особенно во время болезни Ленина режим в партии изменился к худшему — стали преследоваться свободное выражение мнений, свобода критики и идейной борьбы. Начали нарастать бюрократически-авторитарные тенденции, выражавшиеся в невнимании к настроениям партии и рабочих масс, в стремлении аппарата думать и решать за партию, в перенесении им всего внимания на вопросы администрирования, в попытках всякую критику аппаратных методов управления клеймить как проявления фракционности. Для борьбы с инакомыслящими стали практиковаться «аттестационные комиссии», «личные дела с секретным пакетом» и т. д. Аппарат всё более выводил себя из-под контроля рядовых членов партии и партийных организаций.

В результате сложилась определённая система партийного управления — система бюрократического централизма. Констатируя этот факт, И. Стуков говорил: «Всякий режим может быть проводим, конечно, только при том условии, если он воплощается в определённом кадре людей. Режим воспитывался на практике системы бюрократического управления, сложился, вырос определённый тип партийного работника, который в силу такой постановки вопроса управления партией на каждом шагу в повседневной жизни привык противопоставлять себя остальной партийной массе, привык себя рассматривать как опекуна, руководителя, а партийная масса, которой он призван управлять, обязана его слушаться» [319] .

319

Правда. 1923. 15 декабря.

Как подчёркивали деятели оппозиции, именно люди такого типа (аппаратчики) оказывали сопротивление новому курсу, провозглашённому в резолюции от 5 декабря, стремились использовать решение X съезда о запрещении фракций для того, чтобы свести на нет постановление того же съезда о рабочей демократии, пытались подменить критику существующего положения дел в партии, критику партийного аппарата разговорами об опасности фракционных группировок и разрушения единства партии. «Только до смерти напуганной новым курсом части партийного аппарата, — говорил в этой связи Т. Сапронов, — может чудиться в происходящей дискуссии угроза раскола… фразы о единстве партии идут со стороны той части партии, которая чувствует себя не в силах действовать путём убеждения, которая за последние годы, пользуясь резолюцией X съезда, объявляла фракцией всякого, кто имел своё мнение, и добивалась в партии «заговора молчания»… В этом смысл того похода против фракций, который предпринят сейчас т. т. Зиновьевым и Каменевым и поддерживается редакцией «Правды» [320] .

320

Правда. 1923. 16 декабря.

В отличие от Троцкого, допускавшего известную двусмысленность в вопросе о группировках в партии, Сапронов, Преображенский, И. Н. Смирнов и другие представители оппозиции отстаивали необходимость допущения легализации группировок, заявляя, что без этого внутрипартийная демократия превращается в «ничего не стоящую бумажку». Они подчёркивали, что без борьбы идейных группировок, неизбежно возникающих в обстановке демократической внутрипартийной дискуссии, не может формулироваться, обсуждаться и проводиться в жизнь правильная политическая линия партии.

«Если в партии, — говорил Преображенский, — образуются идейные группировки, которые хотят убедить партию, что предлагаемые ими меры по хозяйству, финансам, внутрипартийному строительству и т. д. более правильны, более приемлемы, как те, которые предлагает её официальное большинство… то кто же может сказать, что такие группировки недопустимы? Почему недопустимы группировки, которые готовятся к съезду, которые хотят убедить большинство партии по тому или иному вопросу, что вполне предусмотрено нашим уставом» [321] . Партия в лице своих высших органов отвергала и будет отвергать предложения, которые она считает неприемлемыми, но это не должно вести к применению каких-либо репрессий против людей, вносивших такие предложения.

321

Правда. 1923. 16 декабря.

Преображенский подчёркивал, что партии следует как можно скорее отрешиться от сложившегося положения, когда по отношению к коммунистам, оказавшимся в меньшинстве, практикуется система натравливания и запугивания, когда членов образовавшихся в прошлом идейных группировок снимают с партийной работы. Такие приёмы мешают рассасываться временным объединениям членов партии и являются, по существу, «вгонянием их в группировку».

Наряду с этим Преображенский обращал внимание на фактическое возникновение внеуставных объединений в руководстве партии. В этой связи он ссылался на выступление Сталина на XII съезде, где говорилось, что съезд якобы выразил одобрение «руководящей тройке в Политбюро». «Какая это тройка? — спрашивал по этому поводу Преображенский, — партия знает только ЦК и Политбюро, и партия ничего ни о каких тройках не знает» [322] .

322

Правда. 1923. 16 декабря.

Ставя вопрос о том, почему обе стороны в дискуссии заявляют о своём согласии с недавно принятой резолюцией и в то же время вокруг её истолкования идёт ожесточённая борьба, Н. Осинский напоминал сделанное на начальном этапе дискуссии признание Каменева: «Мы уступили формулировкам т. Троцкого после тщательной «внутренней торговли». К этому Осинский добавлял, что «если опубликовать первоначальный, цекистский проект резолюции 5-го декабря и параллельно все поправки т. Троцкого, то оказывается, то все эти поправки как раз и составляют ту изюминку, без которой эта резолюция не дала бы никакой демократии. Благодаря известному нажиму они туда включены» [323] .

323

Правда. 1924. 13 января.

Оппозиция прямо высказывала опасения, что партаппарат, набравший к тому времени страшную инерцию, не захочет и не сможет провести резолюцию от 5 декабря в жизнь. Действительная реализация этой резолюции, как подчёркивал И. Н. Смирнов, может быть достигнута, если мы будем «всю партию вовлекать в решение основных вопросов хозяйственной и политической жизни, и через партию вовлекать весь рабочий класс в их решение, а не решать эти вопросы только двадцатью тысячами человек, работающими в партаппарате» [324] .

324

Правда. 1923. 18 декабря.