Былины. Исторические песни. Баллады
Шрифт:
Отрубил царю буйну голову.
Приходит он к Федору Васильевичу,
Подает волос целу пясточку,
Подает ему буйну голову,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ступай-ка ты ко Василью Левидову,
Покажи волос целу пясточку,
Сам говори таковы слова:
«Если тебе мало целой пясточки,
Так есть у меня цела голова,
Цела голова, она отрублена.
Коли не выдашь своей дочери,
Отрублю тебе буйну
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, грозный Василий Левидович!
Вот тебе волос цела пясточка;
Если тебе мало этой пясточки,
Так есть у меня цела голова,
Цела голова, она отрублена.
Коли не выдашь своей дочери,
Отрублю тебе буйну голову».
Закручинился грозный царь, запечалился,
Повыдал замуж свою дочушку
За того за Федора Васильевича,
Дал он вслед сорок кораблей.
Говорил тут Иванушко Васильевич:
«Ай же ты, царь Федор Васильевич!
Скажи-тко царю Василью Левидову:
Пусть он про твоих заезжих добрых молодцев
Заведет пированье – почестен пир,
Покормит их он досыта, Напоит-то он их допьяна».
Грозный царь Василий Левидович
Заводил пированье – почестен пир
На многих князей, на бояр,
На всех полениц на удалыих
И на тыих добрых молодцев заезжиих.
Собиралися удалые добры молодцы
Во тыя палаты государевы,
Садилися за столики дубовые.
Как тут Иванушко Васильевич
Одел он шапочку-невидимочку,
Пошел в палаты государевы;
Как были там столы накрытые,
Обрал он ества сахарные,
Обрал он питьица медвяные,
И вышли все голодны добры молодцы,
Что нечего было ни есть, ни пить.
Тут Федор Васильевич
Звал того Василья Левидова
Со своими удалыми добрыми молодцами
На свой червлен корабль на почестен пир,
На свое-то угощеньице завозное.
Собирался царь Василий Левидович
Со своими удалыми добрыми молодцами
На его червлен корабль,
Садились за столики дубовые.
Как тут Иванушко Васильевич
Налагал свою скатереточку-хлебосолочку.
–
Не могли они ествиц повыести,
Не могли они питьицев повыпити.
Говорил Федор Васильевич:
«Ай же ты, Василий Левидович!
На своем пированье – почестном пиру,
Во своих палатах государевых
Не мог ты заезжих добрых молодцев
Накормить досыта и напоить допьяна.
А на моем червленом корабле,
На моем угощеньице завозноем
Наедались твои молодцы досыта,
Напивались они допьяна,
Не могли они ествиц повыести,
Не могли они питьицев повыпити».
Тут царь Василий Левидович
Отпускал свою дочи любимую,
Отпустил сорок кораблей.
Поехали они по синю морю.
А этот Иванушко Васильевич
Садился на ковер самолетныий
И полетел вперед червленых кораблей,
Прилетал во землю во русскую
И садился в тюрьму богадельную.
Как приехал Федор Васильевич,
Стречает сестрица любимая,
Тая ли Анна Васильевна:
«Здравствуй, Федор Васильевич!
Здорово ль ездил за сине море?» —
«А все у меня благополучно ли?» —
«Если б не я, так ты бы и жив не был».
Говорил ей Федор Васильевич:
«А ты чем же мне там помогла?» —
«Подала я тебе башмачики зелен сафьян,
Подала тебе шубу черных соболей,
Подала тебе волос целу пясточку».
–
«А кто у тебя ко мне отпущен был?» —
«Был отпущен затюремный добрый молодец;
А я давала ему заповедь великую,
Тому добру молодцу затюремному,
Тому Иванушку Васильевичу, -
Пойти за него замуж,
Когда избавит тебя от смерти напрасныя».
Приказал тут Федор Васильевич
Повыпустить Иванушка Васильева,
Отдавал за него Анну Васильевну,
Отделил ему полцарства-полменства.
Тут-то Иванушко Васильевич
Посылал звать своего родимого батюшка
И заводил про него пированье – почестен пир.
Накормили его ествами сахарными,
Напоили его питьями медвяными,
Положили спать в покои царские.
Как ездил Иванушко за сине море,
Простудил он ножки резвые;
Он их в теплой водушке отмачивал,
А простуду с них он вываживал,
Полагал он таз под кровать свою.
Как спал его родитель-батюшка,
Похотелося ему пить похмельному,
И взял он таз с-под кроватушки
И выпил тую теплу водушку.
И прохватился тут Иван Васильевич,
Схватился он за свою водушку:
«Кто повыпил мою водушку,
Тому отрублю буйну голову».
Говорит родитель его батюшка:
«Я выпил твою водушку».
–
«Отрубить наб буйна голова,
Почему ты выпил мою водушку.
Рассердился ты на меня, батюшка,
Потому что я тебе сна не рассказал.
А я видел тот сон во твоем новом дому:
Как бы я в тазу ноги мыл,
А ты, батюшка, опосля тую воду пил,
И не смел того сна порассказать.
А тебе прощаю теперь твою вину».
Тут они с батюшкой помирилися,
Друг другу в ноги поклонилися,