Быть джентльменом. Гид по стилю, этикету и жизни для современного мужчины
Шрифт:
В постцирюльную эру стилисты превратились в художников. В современных салонах не осталось ничего от парикмахерских нашей юности. Над ними больше не висят красно-сине-белые столбики, символизирующие венозную кровь, артериальную кровь и стерильные бинты. Нет горячих полотенец и опасных бритв. Нет сигарного дыма и скабрезных анекдотов. По правде сказать, новомодные мужские салоны оказались чем-то вроде дамских салонов красоты, куда нас, еще маленьких, периодически затаскивали наши мамы. В них тоже нашлось место странным сушилкам, машинкам для делания перманентов, больше похожим на аппаратуру для изготовления невесты Франкенштейна, и экзотическим химическим ароматам.
Салоны я возненавидел сразу. И дело вовсе не в том, что мне было некомфортно в нетрадиционной атмосфере. Я просто не хотел отдаваться в руки художника и, соответственно, уподобляться чистому холсту, которому надлежит претерпеть трансформацию в руках гения. Однажды я попал к стилисту, считавшему, что я должен стать похожим на Моррисси.
Уж и не знаю, почему я к ней после этого вернулся, но вскоре грань между ее артистической и парикмахерской карьерами стерлась окончательно. Я обнаружил, что она собирает мои волосы и волосы многих других своих клиентов. Она забивала знаменитыми волосами большие целлофановые пакеты. Я сильно струхнул и сбежал от нее навсегда. Ну, то есть я понимаю, что можно хранить, скажем, прядь волос Хьюго Босса, но мои-то зачем? Слишком уж все это стало смахивать на вуду. Внутренний мир я себе так в порядок и не привел. Одним словом, я решил, что буду стричь себя сам.
Я считаю, что в идеале мужчина должен уметь самостоятельно стричься. Это такой же базовый навык, как владение бритвенным станком, умение плавать на боку, делать искусственное дыхание, варить яйца «в мешочек» и использовать прием Геймлиха. Я научился самостоятельно стричься, понаблюдав за своим другом, парикмахером, оказавшимся еще и великим ловеласом. Я присмотрелся, как он это делает. Все в этом процессе было на уровне физических ощущений, как в работе массажиста или при игре в настольный теннис. Надо было просто чувствовать, что делаешь. Я решил, что хочу каждый день выглядеть одинаково, и почти ежедневно стал немножко подстригать себе волосы. И обнаружил, что для меня этот процесс стал чем-то вроде медитации. В нем не было ни капли тщеславия, он был больше похож на работу скульптора или на буддистские попытки достичь просветления и самоосознания. Даже сегодня я иногда откладываю поход к своему постоянному брадобрею и какой-то период времени подравниваю себе волосы сам.
Я думаю, это должен попробовать каждый мужчина, хотя бы для того, чтобы увидеть себя со всех возможных углов зрения. Однако экспериментировать в этой области все-таки лучше в отпуске, чтобы не насмешить коллег, если серьезно облажаешься.
Волосы – это часть нашей личности. Они таят в себе наши секреты. Говорят, что маги-волшебники способны убить человека, получив в свое распоряжение его волос (ну, по крайней мере, они сами думают, что способны), а ученые могут нас из нашего волоса клонировать, или по волосу определить, что мы сидим на наркоте, или сказать, что нас отравили тяжелыми металлами. Таким образом, доверяя кому-нибудь уход за своими волосами, мы оказываемся полностью в его власти, по крайней мере, символически. Я до сих пор хожу с паспортом, на который я сфотографирован с платиново-блондинистым «ежиком». Все это стало результатом того, что я в свое время позволил некоей близкой мне персоне прокрасить в моих пепельных волосах темные перья. Когда я постригся гораздо короче, от этих темных прядей остались одни только корешки, и голова моя стала выглядеть так, будто на ней тренировались рисовать баллончиком граффити. Что мне предложили в салоне? Отбелиться. Я согласился, а они – попробовали. В результате граффити никуда не делись, а я превратился в блондина с платиновым оттенком. Я стал похож на Роберта Шоу из «Из России с любовью» , только уже немолодого и менее мускулистого. Уход за волосами не должен быть таким сложным делом. Уход за волосами должен доставлять удовольствие.
Уход за волосами не должен быть таким сложным делом. Уход за волосами должен доставлять удовольствие.
Для мальчишки поход в парикмахерскую – это круто. Это свое образный обряд посвящения во взрослые, первая по-настоящему мужская процедура. В детстве я очень любил стричься. Мне нравилось, как оборачивали шею вощеной бумагой, как накрывали одежду простыней. Меня восхищали удивительные запахи и ряды бутылочек с непонятными тониками и кремами. Я обожал, когда мой скальп сбрызгивали экстрактом гамамелиса, а шею пудрили тальком. Я обожал парикмахеров-итальянцев, которые держали у себя в цирюльнях канареек, сами то и дело вдруг начинали распевать кусочки оперных арий и умели с громким хлопком встряхивать полотенца. Я еще помню, как над входом в мужские парикмахерские вращались вокруг своей оси разноцветные столбики и как впервые услышал, что красные и белые спиральки на них символизируют кровь и бинты, потому что в старину парикмахеры были еще и врачами и к ним можно было пойти поставить себе пиявок для очищения крови.
Цирюльня была сугубо мужским царством. Вокруг тебя дремали накрытые горячими полотенцами мужчины, других брили смертоносными на вид опасными бритвами. Это было самое настоящее посвящение в мужчины. Трудно поверить, что парикмахерские нашего детства почти канули в Лету. Но нет, они не исчезли с лица земли совсем, а теперь, к счастью, возвращаются в виде очаровательно аутентичных ретроальтернатив новомодным мужским салонам красоты. В стремлении привлечь как можно больше клиентов сегодняшние салоны маскируются под закрытые мужские клубы, завлекая их бильярдными столами, батареями бутылок с таинственными сортами односолодового виски в барах, но старые добрые цирюльни милы нам своей чудесной простотой и грошовым прейскурантом. Теперь нам доступны не только современные салоны, но и возвращающиеся парикмахерские нашей юности. Теперь мы имеем возможность выбрать себе любую прическу из существовавших в истории человечества. Мужчина может сделать себе «ежик», постричься, как Оскар Уайльд, под пажа, начесать помпадур, выстричь ирокез, набриолинить кок или панковские шипы, и ни одна из этих причесок, как это ни удивительно, не будет иметь никакого культурного подтекста. Она не выдаст в нас ни гея, ни натурала, не будет свидетельством ни левых, ни правых политических взглядов. Она будет иметь не больше значения, чем, скажем, выбор обуви или сорочки. Прическа перестала быть культурным идентификатором и превратилась в стильный аксессуар, который можно надевать или снимать по желанию.
Сегодня я стал завсегдатаем крупной парикмахерской среднего класса. Моим постоянным парикмахером стал сицилиец шестидесяти с лишним лет от роду. Я никому никогда не выдаю его имени, потому что новых клиентов он не берет даже по знакомству, а мне очень часто и так приходится ждать своей очереди, пока он не облагородит четыре, а то и пять других голов А все потому, что он настоящий мастер своего дела. На планете уже почти не осталось мест, где мастерству цирюльника учат по-старому, но для итальянцев искусство стрижки – это святое.
Прическа перестала быть культурным идентификатором и превратилась в стильный аксессуар, который можно надевать или снимать по желанию.
Но бывает, что я прихожу к нему в июле, задумываюсь во время стрижки о чем-то своем, а потом, когда он закончит, спрашиваю: «Эй, а зачем так коротко?». На что он мне неизменно отвечает: «Я на весь август уезжаю в отпуск!» В результате мне опять приходится некоторое время стричься самостоятельно, а после этого идти к нему со страхом, потому что он непременно начинает причитать: «Мамма мия, зачем так делать? Зачем так портить волос?» Иногда я слишком небрежничаю, и ему приходиться серьезно потрудиться, чтобы ликвидировать последствия.
Если я где-то путешествую и мне приходится идти к незнакомым парикмахерам, я обычно говорю: «Сделайте так, чтобы я был похож на римского императора». Некоторые из них понимают сразу. Если нет, то я уточняю: «Ну, на Цезаря, знаете такого?» Если бы после этого у нас разгорались споры о стильности причесок представителей династии Клавдиев, я бы с удовольствием в них участвовал, но ни один парикмахер ни разу не спросил меня, какого из императоров я имел в виду. Я не хочу быть похожим на Нерона, Отто или Адриана, выглядевших так, будто с них только что сняли бигуди. Юлий носил накладку. Троян был пострижен под горшок, как Мо из «Трех студжей». А я хочу быть простым Августом. Я не хочу быть древнегреческим пижоном типа Марка Аврелия. (Никогда не замечали, что легендарный баскетболист Ларри Бёрд смахивает на Тиберия? Нет? Я так и думал.) В любом случае, когда не помогает и это, я пробую что-нибудь типа: «Мне Рассела Кроу из «Гладиатора» » или «Сделайте из меня Джорджа Клуни». Я думаю, что лучше всего выглядеть – это выглядеть «просто обычно», как говорил Энди Уорхол. Но в парикмахерской, к сожалению, так не скажешь.