Быть Корелли
Шрифт:
Садясь в машину, он задрал голову вверх, пытаясь разглядеть где-то там, на упирающейся в небо стреле высотки собственные окна, и, конечно же, не увидел ничего — слишком высоко.
Когда водитель-телохранитель закрыл за ним дверь, Алессандро взялся за мобильный и набрал номер приёмной.
— Селеста, распорядись, чтобы в мою квартиру доставить рояль. Самый лучший. Прямо сегодня.
Глава 13. Блудный сын
Маленький серый родстер от Порше стоял у здания «Корелли Консалтинг» прямо под проливным дождём. Цвет его наверняка слился бы с цветом мокрого асфальта, если бы не молочно-белая откидная крыша и такого же оттенка салон — яркое пятно под лобовым стеклом. Алессандро никогда не понимал логики Данте — в таком климате редко удавалось покататься в кабриолете. Наверняка, эта машина была прихотью его жены.
Водитель, невзирая на то, что мокнет сам, выскочил из салона и раскрыл над Алессандро огромный чёрный зонт. Корелли мельком взглянул на его костюм: мятые от долгого сидения полы пиджака, дешёвая ткань, тёмные, крупные капли-плевки на плечах и спине. Алек не помнил дату его поступления на службу, не помнил имени — безопасность была на Лео Фалани — зато всегда отмечал внешний вид. Корелли ненавидел небрежность, точно также он ненавидел, когда перед ним выслуживались. Сопровождающие его лица должны выглядеть достойно и вести себя должны соответственно — о каком уважении может идти речь, если его сопровождает мокрый и суетливый секьюрити? Алек вращается в слишком придирчивых кругах, чтобы позволять себе или кому-то из своего окружения подобные оплошности. Сделать выговор или повысить премию, чтобы хватило на более дорогой костюм? Алек мысленно сделал себе пометку и вошёл в услужливо распахнутые швейцаром двери.
В конференц-зале его ждали оба младших Корелли. Селеста уже разливала им кофе. На передвижном столике стояли ром, виски и мартини — по вкусу каждого из братьев, на белоснежном блюде аккуратными пирамидками выстроились канапе с сыром, оливками и прошутто с дыней, поджаренный хлеб с ветчиной и кудрявыми листьями салата. Для следящего за питанием Данте в отдельной пиале подавались сбрызнутый лимонным соком авокадо и тонкие, почти прозрачные ленты огурца, свернутые в цветок. Селеста знала своё дело. И никогда не задерживалась. А вот Алек явился на целых два часа позже.
— Наш безупречный брат опоздал, ну надо же! — хохотнул Данте и убрал ноги с подлокотника соседнего кресла, зная, как старший брат этого не любит. Алессандро удалось сдержаться, чтобы не сделать ему замечание. Наверное, в тысячный по счёту раз.
У Данте, казалось, ноги были слишком длинными, и он попросту не знал, куда их деть. Наличие у него мелкого, почти женского родстера делало эту ситуацию едва ли не комичной.
— Всё нормально? — участливо спросил Джулиано, приподнимаясь в кресле, чтобы пожать ему руку.
— Да, порядок, — Алек пожал ему ладонь в ответ, младшего хлопнул по плечу. Подкол он проигнорировал.
Ожидая от других соответствия своим негласным правилам, Алессандро сам же свои правила нарушил, но при этом совершенно не испытывал стыда. Зеркальные стеновые панели, которыми был украшен конференц-зал, отражали его горящие нездоровым блеском глаза.
Несмотря на то, что его мысли были заняты Изабеллой Бланко, сидящей на его постели в одном только атласном халате, Алек безошибочно ощутил напряжение, исходящее от обоих братьев. Сев на своё место во главе стола, Алек сложил руки в замок и испытующе взглянул на обоих.
— Фредерико задержан, — начал Джулиано. — В его личном вагоне экспресса Чикаго-Лос-Анжелес обнаружили наркотики. При обыске в его доме обнаружили ещё.
— Партия небольшая, но обвинение давит на то, что Романо использует свои поезда, как канал, — подхватил Данте, зажёвывая сказанное огурцом. Этот хруст показался Алессандро самым мерзким звуком на свете. Словно кто-то перекусил ему хребет.
— Он не занимается наркотой.
Семья могла заниматься чем угодно, кроме наркотиков — это негласное правило действовало в семьях Корелли и Фальконе с самого их основания. Наркотики — красная тряпка для федералов, те, кто рисковал вписаться в этот прибыльный, но запрещенный бизнес, расплачивались кровью. Фредерико Романо был из «новых» итальянцев, но он чтил традиции. Алек в этом не сомневался.
— Ты не можешь знать точно, — парировал Данте, с вызовом глядя старшему брату в глаза. Алек прочёл в них «если я могу начхать на правила, то почему этого не может сделать кто-то другой?». Алек ничего не ответил ему. В силу своей глупой юности Данте не понимал масштабы: кичась своей независимостью от Семьи, он продолжал от неё зависеть, потому что всё ещё вёл «Корелли Консалтинг», потому что всё ещё получал огромную ежемесячную сумму на счёт.
— Проблема в том, что АБН теперь перетряхивает каждую его поставку, каждый рейс, — вступил Джулиано, пододвигая Алеку кожаную папку с документацией. — Особое внимание, как мне сообщили источники, уделяя контрактам с «Корелли Консалтинг». Не исключаю содействие Фальконе.
И его друга прокурора. Алек увидел резолюцию Осборна под стороной обвинения.
— Я бы сказал, Джулс, что «не исключаю» здесь лишнее, — вставил Данте.
— Тебе следует поднять все договора с ним, Данте, и вам обоим провести полный финансовый аудит.
Перегон наличных средств через дочерние фирмы Фредерико Романо и его «Чикаго Нейшнл Рейлвей», которые «Корелли Консалтинг» осуществляли с периодичностью раз в квартал — самое малое, что могло бы привлечь доблестное американское правосудие. Инвестиционный фонд, с которого проплачивались тендеры, тоже. Все сделки чисты, как первый снег, но Алек хотел перестраховаться.
— Лита уже занимается.
— А чем занимаешься ты? — Алек чуть склонился вперёд, сощурив глаза — подавляя, выдавливая брата из слишком уж безмятежной зоны комфорта. Это действовало всегда и на всех, Алессандро знал, как казаться грозным, а порой и опасным, но на Данте его арсенал психологического давления не работал.
— Вечером у меня самолёт в Дубай. Меня пригласили сопровождать крупнейшую нефтяную сделку этого года. У меня, в конце концов, своя практика, Алек, — Данте, многозначительно дёрнув бровью, снова закинул ноги на подлокотник соседнего кресла.
Удивительно, как гордыня меняет человека, насколько отвратительным делает его — Данте словно бы делал величайшее одолжение, находясь здесь. В груди медленно ворочалось что-то липкое, противное и даже страшное — где-то внутри себя Алессандро желал, чтобы брат, наконец, получил по заслугам, чтобы бумеранг настиг его и ударил по бестолковой голове. Данте слишком себя переоценивал. Хороших юристов много, Алек мог бы нанять любого, но Семья есть Семья. С этим фактом приходилось, скрипя зубами, мириться.