Быть Корелли
Шрифт:
— Габриэле давно остыла в земле, не беспокой её память, неблагодарный щенок… — тихо, словно потревоженная в гнезде змея, зашипел, затараторил Фальконе.
— У тебя есть ещё одна дочь. Последняя… — Алек словно выстрелил в воздух. Привлёк внимание. Заставил прохожих лечь на землю и прикрыть руками головы. Джулиано мстительно улыбнулся. Алек умел быть эффектным.
— Что ты…
— Давайте встретимся, Дон Лука, — прервал его Алек. Время театральных пауз закончилось. — Обговорим нынешнее положение дел…
— Я не собираюсь с тобой встречаться…
— Бьянка совершила убийство и покушение на убийство. Доказательства
— Что за бред ты несёшь?! — Не старался. Он загремел в трубку густым басом, разбрызгивая слюну, словно яд змея. Алек отнял трубку от уха — динамик разрывался от громкости.
— Спросите у Витторио, начальника её охраны. Он должен быть в курсе.
Трубку бросили. С чувством выполненного долга Алессандро положил телефон в карман.
— Ну, теперь жди звонка, — улыбнулся Джулиано.
Пришло время покинуть «лазарет». Квартира под надёжной охраной, его миссия на сегодня выполнена, впереди ещё море дел. А вечером его ждала Изабелла. Алек вдруг взглянул на брата. Тот смотрел в окно, задумавшись о чём-то своём.
— Джулс. — Брат обернулся. — Если хочешь, я уволю тебя.
— В смысле? — Его густые брови взметнулись вверх. Джулиано даже приосанился и поудобнее перехватил папку с отчётами.
— Знаю, что тебе всё это осточертело. Что это не для тебя всё. И та девушка, дочь копа… ты мог бы уехать, и никто бы тебя никогда не достал…
Алессандро искренне желал брату счастья, зная, как нелёгок их путь. Помня о Данте. Алек не станет таким, как его отец, а всем вокруг давно уже плевать, кто есть кто. Алек сумел отвоевать для себя Изабеллу. Сумеет и Джулиано. Пусть и далеко от Чикаго.
— Спасибо, Алек, но… Ты правда думаешь, что я оставлю тебя одного? Сейчас?! — Джулиано взглянул на него с укоризной. — Мы же семья… Я останусь. Ради Данте.
— Ради Данте.
У Алессандро потеплело в душе. Джулиано — его опора — остаётся с ним. Он хлопнул брата по плечу, и вместе они вышли из квартиры.
Поздним вечером Джулиано Корелли зарулил в кафе, где работала официанткой улыбчивая девушка Эмма. Взглянул на неё сквозь панорамные окна: сиреневая униформа, чёрные, уложенные в идеальный, гладкий, как у балерины, пучок волосы, ослепительная улыбка, добрые глаза. Девушка с невозможно доброй, щедрой душой. Таких сейчас не бывает. Она словно что-то почувствовала, подняла взгляд, посмотрела в окно. Когда она прищурилась, увидев что-то знакомое — у Джулиано была приметная машина — он нажал на газ. Когда-нибудь он решится. А пока пусть всё остаётся так.
Эпилог
Три месяца спустя
Джованни Барбарро — самый старый из ныне живущих член Коза Ностра, Capo Dei tutti capi*, прошедший Вторую Мировую, успевший повоевать на двух фронтах и сделавший безумное состояние на вывозе и продаже антиквариата и предметов искусства с территории побеждённой Германии — прогуливался вдоль антикварных фонтанчиков загородного отеля, в котором собрались все четыре Семьи для празднования сорок первого дня рождения Ричи Понтедра. Алессандро составлял Дону Барбарро компанию.
Желание босса боссов переговорить с Алессандро лично было понятно — на днях в особняке Корелли прошла церемония. Все командиры единогласно признали Алессандро новым доном Семьи Корелли. Кроме того, в прошлом месяце состоялся суд над Фредерико Романо, где его признали виновным, отправив отбывать наказание в тюрьму общего режима на срок в десять лет. После этого внезапно выяснилось, что все активы Романо, в том числе «Чикаго нэйшнл рэйлвей» перешли под управление Алессандро Корелли. Примерно в то же время Лука Фальконе неожиданно отказался от притязаний на спорные земли и, более того, дал зелёный свет обвинению прокурора Хамфри Осборна в коррупции, с которым пыталась выступить покойная Лита Корелли. Проговаривали, что дело было в его младшей дочери, которая спешно отправилась в Швейцарию, в лечебное учреждение для душевнобольных. Осборн же на данный момент ждал решения суда, но одно было ясно точно — ни в суде, ни в прокуратуре ему не светила должность даже младшего уборщика.
Алек лишь многозначительно улыбался, никак не комментируя слухи — он помнил до мельчайших деталей выражение лица дона Луки, когда предоставил ему все доказательства причастности Бьянки к убийству и нанесению тяжкого вреда здоровью двум совершенно безвинным жителям Чикаго — Кире Дженсен и Лэнсу Мартину. Все материалы уже готовились отправится копам. Тогда Дон Лука Фальконе, обливаясь потом и проклиная весь род Корелли до седьмого колена, согласился на все условия.
Алек приобрёл небывалый вес как в бизнесе, так и за пределами его, его влияние стало как никогда значимым — именно поэтому Джованни Барбарро устроил ему аудиенцию.
— Дон Лука поступил подло. А подлость в нашем мире хуже предательства, — неспешно проговорил Джованни, любуясь на античные статуи, украшавшие фонтанный комплекс.
В этом Дон Барбарро был с Алессандро солидарен: поддавшись эмоциям Лука был неосмотрителен. Он закинул в жёлтые издания сплетни, намереваясь подпортить Корелли репутацию, вступил в сговор с федералами, намереваясь подставить Фредерико Романо, подставил Литу, в надежде отомстить, забрать невестку за дочь, не подозревая, что заберёт и сына и тем совершит свою главную ошибку. Фальконе нарушили равновесие. С лёгкой руки Алека об этом теперь знали все. Фальконе Алека недооценивал, он не подозревал, что Алессандро Корелли вывернется и обернёт всё в свою пользу.
— И Руссо, упокой господь его душу, конечно же, был не прав. Сочувствую тому, что случилось с твоим братом, — Барбарро легко тронул Алека за плечо искренне соболезнуя. — И, надеюсь, что ты учтёшь опыт и ошибки твоего отца.
Гарделия не плакала на похоронах мужа, Джулиано тоже. Брат не спрашивал подробностей, и Алессандро не стал его посвящать, решив уберечь от тяжёлой тайны, которую разделял со своим — теперь своим — верным подручным Лео Фалани. Лишь по его взгляду, полному облегчения, Алек понимал, что поступил тогда верно.