Быть Руси под княгиней-христианкой
Шрифт:
В схватке за влияние в дружине Ольга сумела опередить и превзойти его, бывшего Аскольдова сотника и Олегова воеводу, и вышла победительницей. А тому, за чьей спиной мечи великокняжеской дружины и поддержка воеводского совета другов-братьев, этого станового хребта всего русского войска, не страшны происки и козни никаких врагов, в том числе вооружённые выступления князей земель, подобных древлянскому князю Малу.
Что ж, он предвидел, что может оказаться в таких обстоятельствах, и подготовил себя к ним. Если княгиня-христианка не уступает своим противникам ни в уме и изобретательности, ни в средствах, которые может обратить на приобретение друзей и союзников, и даже сумела выиграть борьбу за великокняжескую дружину и русское войско, ей необходимо противопоставить оружие, которого у неё нет и быть
Княгиня-вероотступница, ты свершила роковую ошибку, предав старых богов и начав поклоняться Христу, — ты опрометчиво недооценила силу Перуна на Небе и его служителей на земле. Однако тебе вскоре суждено узнать, что такое гнев языческих богов, и горько раскаяться в отказе от веры предков.
Полоцкий князь Лют и киевский воевода Микула разговаривали вдвоём за плотно закрытыми дверями горницы.
— Князь, я к тебе от великой княгини Ольги, — звучал голос Микулы. — Древляне убили её мужа, князя Игоря, и великая княгиня, которой Игорь перед смертью завещал свою власть, кличет тебя под свои стяги, дабы отомстить за это злодеяние.
Взгляд Люта был направлен в угол горницы, пальцы правой руки замерли на густой бороде.
— До Полоцка дошли вести об этом. Великий князь пожелал дважды взять дань с древлян и заплатил за это жизнью.
— Князя Игоря убили смерды, его данники. Сегодня они взяли жизнь киевского князя, а завтра пожелают твоей, ибо дурной пример заразителен как ничто другое. Ты этого ждёшь, полоцкий князь?
— Напротив, будь моя воля, я уже завтра выступил бы на подмогу дружине великой княгини. Но поверь, я не могу этого сделать.
Лют встал со скамьи, шагнул к широко распахнутому окну. Невысокий, кряжистый, с грубоватым лицом воина, левая ладонь положена на крыж меча. Хотя Микула хорошо знал полоцкого князя, он с интересом за ним наблюдал. Воевода догадывался, какие страсти бушевали сейчас в душе Люта, понимал, как тому нелегко, и потому молчал тоже.
Варяги, предки Люта, пришли на Русскую землю вместе с западнославянским князем Рюриком, вытесненным из родных мест многолетним нашествием норманнов и германцев. Рюрик с братьями Трувором и Синеусом [156] был принят у себя новгородскими словенами и обосновался в нескольких их поселениях. Дед Люта, Регволд, осел со своей дружиной на Полоцкой земле, породнился с её жителями и остался у них. Вскоре он стал полоцким князем, его воины-варяги смешались с русами, обзавелись жёнами-славянками. Защищая эту исконно Русскую землю от воинственных соседей: латгалов, земгалов, куршей [157] , а позже от захватчиков-тевтонов императоров Генриха и Отгона, они стояли в одном боевом строю — уходившие корнями в эту землю славяне и некогда чуждые им варяги. Как и все русские князья, полочане признавали над собой главенство и власть великих киевских князей, водили свои дружины под общерусским стягом в ближние и дальние походы, в тяжкую для себя годину просили у Киева подмоги.
156
...Рюрик с братьями Трувором и Синеусом... — В 862 г. они были призваны славянами, новгородцами, кривичами, весь и чудь, править Русью. Легенду о трёх братьях некоторые историки подвергают сомнению, считая, что автор летописи, плохо зная шведский язык, и принял упоминание в саге окружение Олега за имена его братьев. (Синеус — sine hus — свой род и Трувор — thru waring — верная дружина).
157
Латгалы — древняя латышская народность в восточной части современной Латвии, власть латгалов распространялась на территорию ливов и земгалов; дали этническое название всему латышскому народу.
Земгалы — древнелатышские племена в средней части Латвии, в бассейне реки Лиелупе. В XIII в. вели упорную борьбу с крестоносцами, к 1290 г. попали под власть Ливонского ордена.
Курши — древняя латвийская народность в западной части Латвии. В VII — VIII вв. отразили набеги скандинавов. После упорного сопротивления 1210 — 1267 гг. покорены немецкими крестоносцами. К началу XVII в. в составе латышской народности.
И Микула понимал, что вовсе не какие-то личные счёты с киевскими князьями заставили сейчас Люта отвечать отказом на предложение великой княгини выступить с ней в поход на древлян.
— Воевода, — раздался от окна голос полоцкого князя, — мой дед был варягом, а моя бабка — славянкой. Мой отец — уже наполовину варяг, а мать вновь славянка. Ответь, кто я?
— А как считаешь сам?
— Я — славянский князь, однако в моей душе живёт память о родине предков деда. Всё, что творю, — для Руси, для служения ей воспитываю своего сына Регволда, но мне трудно обнажить меч против варягов. Мой разум ещё не победил до конца голос крови.
— Не против варягов, а против древлян кличет тебя под свой стяг великая княгиня.
Лют отвернулся от окна, шагнул к воеводе. Остановился напротив него, глянул в лицо.
— Микула, мы давно знаем друг друга — ходили в дальние походы, пировали на застольях. Уверен, именно поэтому прислала тебя ко мне великая княгиня. И ты понимаешь, что я имею в виду. Мы вместе сражались в Арране, с нами были и наёмные варяги с их ярлом Эриком. После окончания похода Эрик не возвратился домой, а остался у меня в гостях. Каждую неделю он обещает отправиться на родину или на службу к императору Нового Рима, однако до сих пор сидит в Полоцке. Он мой брат, и я не могу прогнать его.
— Великой княгине сейчас нужны храбрые воины. Пригласи ярла Эрика с собой, его две тысячи мечей будут серьёзной помощью киевской дружине.
— Эрик сам мечтает стать русским князем и не пойдёт под знамя княгини Ольги, желающей не допустить смуты на Руси и сохранить её единой, могучей державой. После гибели князя Игоря он уже несколько раз предлагал мне отделиться от Киева и признать над собой власть Свионии. Каждый раз я отвечал ему — кет.
— Выходит, он уже не твой гость, а враг Руси. Разве ты, князь, не знаешь, как поступают с врагами?
— Знаю, — твёрдо ответил Лют. — Но если я уничтожу ярла с его воинами, за ними придут мстить другие викинги — родственники, друзья, побратимы. Их драккары каждый год плывут по Двине из Варяжского моря. А у Полоцкой земли много врагов и без викингов, ей не нужна лишняя кровь. Если я уйду со своей дружиной на древлян, Эрик захватит Полоцк и провозгласит его частью Свионии. Чтобы снова вернуть Полоцкую землю под власть великих киевских князей, Руси придётся пролить немало крови. Вот почему пока я не могу покинуть город. Подожди немного.
— Твоя подмога необходима Киеву сейчас. Как говорится, ложка дорога к обеду.
— Подожди несколько дней, — упрямо повторил Лют. — Раньше разговор со мной начинал Эрик, сегодня с ним стану говорить я. И не как брат, а как русский князь.
Дверь широко распахнулась, и на пороге возник варяжский дружинник-гирдман.
— Ярл, на подворье князь Лют. Он хочет видеть тебя.
— Пусть войдёт, я жду его.
Гирдман вышел, а Эрик глянул на сидевшего рядом с ним за столом Хозроя, с которым до того беседовал.
— Я всё понял, хазарин, пусть будет по-твоему. Чем больше русы перебьют русов, тем для нас лучше, поэтому я с удовольствием помогу им в этом деле. Теперь оставь меня. Я не желаю, чтобы полоцкий князь видел нас вместе.
Хозрой встал из-за стола, низко поклонился Эрику и быстро исчез за маленькой, едва заметной боковой дверью...
Ярл встретил Люта с радостной улыбкой, дружески хлопнул по плечу. Подвинул к нему кресло, в котором только что сидел Хозрой, сам, скрестив на груди руки, прислонился к стене напротив гостя.