Быть творческим человеком. Путеводитель
Шрифт:
«Монстр в коротких штанишках» не претендует на обладание литературной ценностью и с технической стороны далек от совершенства. В нем скомпилировано и замиксовано все то, что автор в то время сам поглощал с удовольствием: черный юмор, элементы клишированных фильмов ужасов и абсурдность непревзойденной британской комик-труппы «Летающий цирк Монти Питона». Сам того не зная, в первом своем рассказе наш творческий человек также использовал прием, известный как «слом четвертой стены». При сочинении третьего пункта плана мисс Монстр вспоминает название рассказа, персонажем которого она является. Стало быть, она на самом деле не фрау Подгрудер, превратившаяся в мисс Монстр, а актриса, играющая роль фрау Подгрудер, превратившейся в мисс Монстр. Выходит, что и профессора в действительности никто не убивал. Как только рассказ
По признакам пусть и не стопроцентной, но достаточной оригинальности сюжета и незамысловатой, но живенькой реализации, «Монстра в коротких штанишках» можно причислить к творчеству, выросшему за рамки детских тяп-ляп поделок. Надо сказать, что своим первым рассказом наш творческий человек остается в полной мере доволен. Окончание работы над ним приносит ему чувство, хорошо известное всем творческим людям – так называемый творческий оргазм. Это ощущение эйфории от того, что вот только что не было ничего, а теперь есть нечто – ты его создал и выпустил в этот мир на радость людям. Пусть твое творение всего лишь крошечный пустячок, развлечение на пять-десять минут, но оно гораздо лучше, чем ничего. И оно тебе нравится, ты и хотел, чтобы оно было таким – ты реализовал свой замысел. И оно бессмертно – не станет тебя, не остается никого, кто о тебе бы помнил, не будет и тех, кто вспомнит о твоем творении, но это никак не повлияет на то, что один раз написанное остается навсегда.
Творческий зуд во много сродни сексуальному, и когда он увенчивается творческим оргазмом – это определенно положительный опыт, который хочется повторять раз за разом, еще, еще и еще. Поэтому творческого человека не надо упрашивать что-то сочинить, нарисовать или изваять. Он сам рад и готов только и делать, что сочинять, рисовать и ваять. Слава, богатство – это все безусловно прекрасно, но совершенно необязательно. В отличие от удовольствия, испытываемого при окончании работы над произведением и отеческом любовании им. Без этого удовольствия творчество превращается в трудовую рутину, подобную бухгалтерской отчетности с той лишь разницей, что в бухгалтерии куда больше практического смысла. Творческая импотенция – это не потеря способности творить, а утрата ощущения радости от самого процесса и его завершения.
После первого акта творения и первого творческого оргазма творческий человек получает кристальную ясность видения своего будущего. То есть, конечно, это только он так думает, что теперь-то все решено. Он воображает, как пойдет уверенной походкой по творческому пути длиной в жизнь, ведущему к вершине творческого Олимпа и займет там божественное место, подобающее творцу. В общем, творческий человек, сделавший первые маленькие шажки на пути становления самим собой, напыщенно высокомерен и непроходимо наивен. Но не беспокойтесь, жизнь – великолепный учитель, в совершенстве владеющий обучающими щелчками по носу, наставляющими оплеухами, вразумляющими тумаками и отрезвляющими пинками. Она максимально доходчиво объяснит творческому человеку, что к чему, и со временем непременно собьет с него юношескую высокомерную спесь, но к этому мы вернемся позже.
Наконец-то мы застали исторический момент начала становления творческого человека. Пока что у него все хорошо – он обезоруживающе молод, раздражающе самоуверен, рвется в бой и откровеннейшим образом выпендривается. Точно так же, как все подростки, он непоколебим в своем знании, что он НЕ-ТАКОЙ-КАК-ВСЕ. На вопрос, какой он конкретно НЕ-ТАКОЙ, он бойко ответит «творческий». Если же его спросят, а какие такие эти пресловутые все, тут он, скорее всего, ляпнет какую-нибудь глупость, вроде «обычные».
Тем не менее, так называемые обычные люди начинающему творческому человеку внезапно оказываются нужны как воздух. Наш юный автор, изведавший вкус созидания и эйфорию финала, понемногу трезвеет. И не сказать, что это приятно, потому что с трезвостью приходит страх – а что если творение ему, творцу, только показалось таким замечательным? Вдруг произведение по факту проигрывает даже бреду сивой кобылы? Может ли быть, что созданное им… плохо?!
Доведя себя размышлениями до нервного тика, творческий человек приходит к выводу – нужен взгляд со стороны. Теперь творец жаждет реакции публики, которую всю скопом совсем недавно поместил в скучный ящик с серым ярлыком «обычные». Он подсовывает свое творение всем, до кого может дотянуться – родным и близким, друзьям, одноклассникам, учителям, соседям и разве что на незнакомцев не бросается.
И вот мама, друг Дениска, тетя Надя из сорок девятой квартиры и учительница русского языка и литературы Жанна Генриховна соглашаются ознакомиться с произведением. Юный творческий человек изображает спокойное равнодушие, скучающее безразличие – дескать, что, мол, ему – творцу – до сугубого мнения простого обывателя. Но подрагивающие ладони, судорожно сжатые в кулаки, нетерпеливо притопывающая левая нога и маниакальный блеск в глазах выдают всю правду о том, насколько неспокойно на душе великого творца. Восторги, похвалы, восхищение, зависть, обожание – юный творец готов много к чему, но только не к критике.
Однако, к счастью для его психического здоровья, мама, тетя Надя, Дениска и даже Жанна Генриховна на критику то ли неспособны, то ли ленятся. «Боже, какой у тебя ужасный почерк» – говорит мама. «Это ты сам сочинил?» – спрашивает тетя Надя. «Прикольно» – кивает Дениска. «Сочинение о теме дружбы в лирике Пушкина тебе все равно придется написать» – заявляет Жанна Генриховна. И… сердце творческого человека рвется одновременно на части и из груди – от счастья! Ура! Прикольно! Дениска сказал, что рассказ прикольный! Ему понравилось! А остальные… Ну, они не сказали, что им НЕ понравилось. А значит, определенно УРА!!!
Вдохновленный благосклонным приемом со стороны Дениски и отсутствием поношения со всех остальных сторон, творческий человек повышает уровень своей уверенности с изначальных ста до ста тысяч процентов и принимается ОЧЕНЬ творить. С производительностью пулемета Вулкан М61 он исписывает рассказами тетрадь толщиной в 48 листов, а затем вторую – в 96 листов. Исторгает остроумные шутки собственного сочинения, вроде «Летят дрозды – Дают… свободу слова!» – не особо понимая, что именно это должно означать. Проворачивает творческие диверсии в школе и в первую очередь достается, конечно-же, Жанне Генриховне. В сочинении по теме дружбы в лирике Пушкина вместо реальных пушкинских цитат ей приходится читать стихотворные псевдоцитаты, придуманные нашим дерзким творческим человеком. В диктанте вместо предложения «Я видел вас, холмы и нивы!», наглец подсовывает ей «Я видел вас, хохлы на «Ниве»!» В упражнениях на грамматику и пунктуацию, где требуется придумать предложения, содержащие перечисления, деепричастные обороты и прочую премудрость, ей раз за разом суют в лицо непотребных «каплунов» и отвратительные «бодылья». Например, «Вид за окном был все тот же: топтались жирные каплуны, да торчали сухие бодылья» и «Выглянув в окно, я удивился – весь двор был усеян каплунами и испещрен бодыльями». Жанна Генриховна, 23-летняя выпускница педагогического института, демонстрирует вершины хладнокровия и самообладания и на провокации нахального обормота не реагирует. Впрочем, возможно, что она их и не замечает – каплуны и бодылья меркнут и теряются на фоне производственной необходимости проверить шесть десятков сочинений, посвященных теме дружбы в лирике Пушкина.
Оставим еще не вполне оперившегося, но уже пытающегося порхать творческого человека на радужном этапе первого в его жизни творческого подъема. Пусть наслаждается, пока может. Вам ведь не жалко, правда? Очень скоро, буквально в следующей главе мы вернемся к творческому человеку, чтобы застать его в не самом комфортом положении и посмотреть, как этот раздражающий выпендрежник будет из него выходить.
Терзания и муки
В предыдущей главе мы встретились со старыми знакомыми – гормонными демонами, без которых наши судьбы наверняка сложились бы по-другому. Пришло время и нашему юному творческому человеку на собственной шкуре испытать доминирующее влияние гормонодемона. Но прежде чем мы продолжим путешествие, хочу предложить вам сыграть в азартную игру.