Быть учителем...
Шрифт:
Римма Васильевна фыркнула:
– Ты себя пожалей! Видела, что у этой шалавы в холодильнике? И форель, и колбаса сыро-копченная! А ты такое даже на Новый год себе позволить не можешь!
Что правда, то правда! И всё же Ольге Борисовне было жалко женщину. Работает, не покладая рук, а девчонки дружбу с пьяницей "свояком" водят. Мало ли, перепьются мужики, да ещё и изнасилуют юных дурочек! Вот горе-то! Никакой колбасе
Вернувшись в школу, они с Риммой Васильевной старательно написали отчеты о посещении дома Савенковых с выводами типа: "Условия жизни благоприятные. Семья материально обеспечена. Санитарное состояние в норме", и с чистой совестью отправились домой.
А через день двух учительниц вызвали не куда-нибудь, а прямиком в прокуратуру.
– На каком основании вы в отсутствии взрослых, без приглашения завалились в дом, где находились две несовершеннолетние?
– спросил их молоденький плюгавый юноша, на котором прокурорский китель смотрелся, по меньшей мере, смешно.
– Так экзамены...
– Это квалифицируется, как незаконное проникновение в жилище в отсутствии хозяев!
– А ничего, что "в отсутствии хозяев" там находились три пьяных мужика и две пятнадцатилетние девчонки!
– вскипела Ольга Борисовна.
– А гражданка Савенкова утверждает, что никаких мужчин не было, что вы ворвались в её дом, угрожали вызвать милицию, залезли в холодильник и оскорбляли дочерей-подростков!
– Да не было этого! Мы только...
– Хотите совет?
– не стал слушать их возмущенных оправданий чиновник от закона.- Отправляйтесь к Ирине Викторовне, попросите у неё прощения и умоляйте забрать заявление, если не хотите, чтобы в школу пришло предписание о вашем "служебном несоответствии".
Такого унижения отдавшие всю свою жизнь служению педагогике Ольга Борисовна и Римма Васильевна не испытывали никогда. Их даже не захотели выслушать, дать как-то оправдаться! И кто? Едва закончивший университет сопляк, который и жизнь-то видел только на экране телевизора.
У дам моментально подскочило давление, закололо сердце, и вылезли все болячки, которые бывают у женщин их возраста. Учительницы появились в школе, благоухая валерьянкой и с нитроглицерином под языком. А там... там их уже ждала на полном боевом взводе госпожа Буфетова!
– Вы позорите звание педагога!
– яростно ревела она.
– Таких надо гнать поганой метлой из рядов российского учительства! Подростки... права детей! Уполномоченный по детству... Конвенция....
– Да пили эти вруньи всю ночь с местными алкашами!
– рьяно оправдывалась Римма Васильевна.
– Да ещё вон какие наглючие...
– Дети лгать не будут! Это вы во всем виноваты! Немедленно... открытый педсовет прямо на дому у Савенковых, под протокол! Я вам покажу, как не соблюдать права детей на защиту их чести и достоинства! Я сама на вас в суд подам!
– Там тесно... мы не разместимся всем коллективом в сорок человек,- устало пробормотала, сразу же потерявшая боевой задор Римма Васильевна.
В результате к Савенковым коллективно кланяться в ноги отправилась весьма представительная группа: впереди перла грудью госпожа Буфетова, за ней семенила директриса и два завуча. Замыкала скорбное шествие на учительскую Голгофу председатель профкома и две виновницы "торжества".
– Уволюсь! Пошли они все к черту вместе с их ювенальной педагогикой!
– бормотала себе под нос Римма Васильевна.
– Столько лет коту под хвост... Ещё бы я не кланялась каждой шалаве!
Ольга Борисовна осторожно помалкивала: она не могла себе позволить уволиться. Свободных рабочих мест в маленьком городке нет, а дочь надо учить, да и самой что-то есть.
И как не бурлила в её груди обида, она крепилась, хотя от такой вопиющей несправедливости хотелось плакать.
День перевалил за вторую половину дня, когда учительская делегация втянулась в калитку знакомого особнячка.
А между тем, дом жил своей жизнью очень далекой от "малого" и "большого" педсовета, который там собиралась проводить мадам Буфетова. Из распахнутых окон уже неслись не звуки заунывного шансона, а веселенький припевчик: "...а у тебя губы бантиком, а попка краником..."
– Это как?
– шепнула обескураженная профсоюзная дама Ольге Борисовне.
– Сейчас у нас у всех станут "попки краником"!
– хмуро пообещала та, ещё и заслышав перебивающие звуки музыки громкие мужские голоса.
Заведующая районо громко постучал в дверь и, выпятив вперед грудь, начальственно зашла в дом:
– Здравст....
Она даже не успела до конца поздороваться, потому что потеряла дар речи.
В клубах табачного дыма за накрытым столом сидело пятеро пьяных мужиков, тут же крутились и сама пьяная Савенкова, и её дочки.
– Да ты посмотри, даже прокуратура этих прощелыг не проймет!
– заорала мамаша.