Бытиё наше дырчатое

Лукин Евгений Юрьевич

Вскоре стало и вовсе не до разговоров — сразу за Красным Воруем рельсы вновь принялись вилять, ветер нажимал то справа, то слева, маленькая команда выбивалась из сил, борясь с толкучим брезентом, так и норовившим отправить тебя либо за борт, либо в нокдаун.

— Послушайте, Андрон…

— Отстань!

— Но это очень серьёзно…

— Отстань, говорю!

Наконец после очередного манёвра возникла малая передышка, и тут как на грех опять затрепетала, щебеча по-птичьи, двуручная пила.

— Да! — крикнул Андрон, припав ухом к выгнутому

полотну. — Слушаю… — Затем лик шкипера стал ужасен. Как у царя Петра перед Полтавской битвой. — А ты чего на меня наезжаешь?.. Чего наезжаешь, говорю?.. Я вообще заложник — какой с меня спрос?.. Не заложник?.. А кто? Сообщник?.. Ну, значит, и ты сообщник!.. Да? А кто вчера водку с нами пил?.. Того!.. Того, говорю!.. За стукачами своими приглядывать надо, вот чего!.. Чтоб по газетам меньше бегали!..

Наконец шкипер выругался и дал отбой. Сделал он это весьма своеобразно, щёлкнув ногтем по одному из зубцов. Затем неистово повернулся к Димитрию, давно уже дёргавшему спутника за латаный рукав старенькой тайфунки.

— Сказал, отстань! Некогда!

— Да послушайте же, Андрон!..

— Достал ты меня! Ну? Что?

— По-моему, за нами погоня…

— Где?! — не поверил тот. Двуручная пила с вибрирующим визгом полетела в угол.

— Вон, вон… Красный Воруй проходят… Сейчас из леска покажутся…

Не проронив ни слова, Андрон Дьяковатый выхватил из рюкзака бинокль, отрегулировал, всмотрелся — и на каменном капитанском лице случилось нечто вроде оползня.

— Ну-ка глянь… — сказал Андрон, дрогнувшей рукой протягивая бинокль Димитрию.

Тот припал к окулярам. Сильно увеличенная местность прыгнула, метнулась, а затем Димитрий Уаров увидел преследователей. Вопреки ожиданиям за ними гналась не дрезина и даже не автомотриса. Протирать глаза не имело смысла. Станцию Красный Воруй проходила одинокая железнодорожная платформа под косым брезентовым парусом.

— Это… мы?!

— В том-то и дело… — буркнул шкипер.

Лицо пассажира отупело, но тут же прояснилось.

— Парадокс… — благоговейно выдохнул он. Порывисто повернулся к Андрону — и был озадачен гримасой угрюмого непонимания, с которой тот вглядывался вдаль.

— Андрон! Да ведь всё просто! К вечеру мы встретимся… ну скажем, с группой захвата… и вы, чтобы с ней разминуться… надо полагать… отбросите нас на полчасика… на часик назад…

— Да? — проскрежетал Андрон. — А будильник ты кувалдой починить не пробовал? Ты мне какую машинку заказывал? Дальнобойную одноразовую… Ишь! На полчасика ему отскочи!..

— Н-но… отскочили же… — пролепетал Димитрий, тыча биноклем в сторону Красного Воруя.

Андрон Дьяковатый, не отвечая, играл желваками.

— И потом… — робко добавил Уаров. — В прошлый-то раз… когда я не тот рычажок тронул…

— Это она прогревалась… — буркнул Андрон.

Вот тебе и отрицала-положила! Вот тебе и неутомимый борец с законами природы! Машинка у него, видите ли, не того класса… Стоило, спрашивается, нарушать общепринятые правила, чтобы

потом неукоснительно и слепо соблюдать свои собственные?

И всегда ведь он так! Взять те же ножонки. Придёшь к нему, попросишь развести пилу на две сети сразу — куда там! Упрётся, как баран: нельзя — и всё тут. А почему нельзя? Попробуй хотя бы!

Несмотря на то что участок пути предстоял непростой. Димитрию выпало на долю бороться с парусом в одиночку. Андрону было не до того. С потемневшим от дум лицом он как присел на корточки перед машинкой, так в этой позиции и окоченел.

— Ч-чёрт… — бормотал он время от времени, трогая невероятные узлы и сочленения. — Ну вот как её перенацелишь?.. Перебирать — это день работы…

Вечерело. На западе тлели лилово-розовые космы циклопа — этакая спиральная галактика, только из облаков. Армейский вертолёт возник именно оттуда, вылупился чуть ли не из самого её центра. Платформу пилот заметил сразу. Да её нельзя было не заметить — лесопосадки как нарочно шарахнулись от полотна, выдав мишень в лучшем виде.

— Как же я это сделал?.. — бормотал Андрон.

Стало шумно. Серый в яблоках геликоптер заходил на цель.

— За борт! — взвизгнул Димитрий, видимо, решивший окончательно присвоить роль капитана. — Всем за борт!..

— Но ведь сделал же как-то… — бормотал Андрон, по локоть погружая руку во чрево невообразимого механизма.

На секунду вскинул глаза — посмотреть, далеко ли вертолёт. Тут-то и был дан по ним первый залп. Без предупреждения. Оба плавничка боевой машины окутались дымком, а мгновение спустя последовал разрыв по правому борту. Платформу тряхнуло, накренило — и команда одномачтовика, съехав по наклонному настилу, влепилась кто чем в дощатое ограждение.

Какое-то время парусник, как балансирующий слон, стоял на одних только левых колёсах, словно бы раздумывая, в какую сторону податься. Предпочёл правую — и, тяжко рухнув, выправил крен. Андрона с Димитрием подбросило, затем вновь уложило на палубу. В глаза ударил яркий солнечный свет, и такое ощущение, что обоих членов экипажа поразила внезапная глухота…

Брезентовый парус трепался со звуком топота многих ног, под настилом изредка, вразнобой побрякивало, платформа, покряхтывая, прикидывала, не проще ли развалиться, и однако же сравнительно со всем предыдущим это казалось тишиной.

Димитрий, не зная ещё, жив он или мёртв, заставил себя подняться на четвереньки и взглянул поверх борта. Вместо предательской пустоши, на которой их только что накрыли ракетным ударом с вертолёта, глазам его вновь предстали залитые ярким послеполуденным солнцем окрестности Красного Воруя. Издырявленный и покорёженный одномачтовик, замедляя ход, катился в направлении станционных руин, до которых оставалось метров триста. Воздушных сил противника в небе не наблюдалось.

Судя по всему, их отбросило в прошлое часа на полтора, а то и на два.