Бюллетень поэзии 'Manuscriptum'
Шрифт:
Здесь, в заброшенном подвале, правят бал цари темниц, пляшут тени гениталий сверхразнузданных блудниц.
Мгла холодная пронзила, в тело лезвием войдя, страсть и страх сполна вкусило несмышленое дитя.
1992
Осень
Осень - дева рыжая, сбросив свой наряд, голая, бесстыжая, не скрывает взгляд.
Клеит грусти вывески пленница тоски, рифм скупые прииски, милые листки.
Ветер в ветви ринулся, испуская стон, ноябрем прикинулся хищный скорпион.
Он своим дыханием наломает дров!
Дух зимы скрывается где-то в двух шагах. Больше не качается осень на весах.
Покидая теплый дом, хочется назад, под ногами хилым льдом лужи захрустят.
1991
Оттепель
Утром выпадает снег, чист и нежен кристально, яркий луч в нем играет, глумливо резвясь. Удивляюсь я, как все нелепо, банально из невинности белой превращается в грязь.
Образец чистоты, молода и красива, дня короткого кротко пред тобой меркнет свет, по распутству зимы ты шагаешь брезгливо в новых, модных сапожках и цены тебе нет.
Приставали к тебе молодые нахалы, и от них отбиваясь, так девственна ты! Мы привыкли к борьбе, нам нужны идеалы, мы по миру блуждаем рабами мечты.
Все как будто во сне, мерзко грезами тлело, где любовь - есть всецело пустое вранье. Ты явилась ко мне обреченно и смело и смиренно терпела нахальство мое.
В омут твой - как в тюрьму, мне - что в пекло, что в воду, я - безмолвный слепец, все сомненья убью, все за шутку приму и лелея свободу, растоплю я вконец недоступность твою.
Влипну в плен бытовой я ценою услады сверхнелепая цель и банальны мечты. Ах, какой непростой, непосильной награды за терпенье свое нагло требуешь ты!
1996
Зимняя ахинея
Притупился рассвет одеяльно, обеззубилась матерно проза. Как похмельно чиста и кристальна индевелая наглость мороза!
Из квадратнометровых трапеций взор смердит оквадраченно-мутный, минусит градусовостью Цельсий, метит в Кельвины, в нуль абсолютный.
Распушился снежище обильно, олопатился дворник заглотный, по сугробию прет замогильно старушец закутливо-лохмотный.
Испытуя хмелевую сытость от последствий ершистого пива, шлифану я свою башковитость об ухабистость льда горделиво.
Зимовится землица белесо, запудрило мне рыло белило, лезет в нос дерьмовитость мороза и лениво быдлеет светило.
1996
Пароход
Волна о берег валом бьет, задраен трюм и угля норма. Плыви, плыви, мой пароход, в морскую даль, не бойся шторма!
Пусть необъятный океан готовит жесткие прогнозы, всегда на месте капитан и расторопные матросы.
Смелее в путь! Вперед! Вперед! Пусть небо собирает тучи! Плыви, плыви, мой пароход, стихии не страшись могучей!
Мерещится ль земли мираж земле всегда матросы рады. Или готовят абордаж в погоне за тобой пираты,
не кроет ли волна беду: здесь нет покоя ни минуты. Всех, кто остался на борту, прошу
Порт назначения далек, тебя причал там ожидает, маяк в тумане одинок, то светит он, то исчезает.
Но будет ясен горизонт и Солнца луч гладь моря тронет. А пароход мой все плывет и не смотря на крен, не тонет.
1992
* * * Когда слезливой пеленой мрачнеет небо, объединив безликой мглой и быль, и небыль, надежда дико-холодна и тьмы всевластье, ты все, что есть, возьмешь сполна, мое ненастье.
Там, за ненастною стеной, в высотах дальних, царит незыблемый покой миров астральных. Там, где проложен в вечность мост, любовь нас встретит. Быть может там, средь дальних звезд, нам счастье светит.
1996
ГОСТЬ
Гость Курица - не птица Инопланетянин Вся жизнь - игра Одинокий мечтатель Апатия Обыденность Я нарушаю Вырождение "Ночь - смуглянка..." Ночь темна Звезда востока После продолжительной болезни Тот, кто отвергнут "Ничто не придет раньше срока..." Авеста Королева созвездий Мировоззрение Бюрократ Спонсор Нищие В подвале Осень Оттепель Зимняя ахинея Пароход "Когда слезливой пеленой..."
* Вадим Лебедев. СТИХОТВОРЕНИЯ *
x x x
От Глазунова - дошел до Шагала, До Дали, до Рериха, до конца. Ты тогда мне еще сказала, Что генезис мой от отца.
И еще сказала: "Картины Продолжение вещих снов. И художники - от кретинов Уезжают. В Париж. И вина Разбавляют водкой "Смирнофф".
Ты права. Они уезжают. Да куда там - просто бегут. Но Россия - снова рожает, Обижает. И - уезжают. И мольберт в российском снегу.
x x x
Откуда ты взялся, голубь? Стучишься в мое окно, И облако грудью голой В глазницах отражено...
Крылатый питерский нищий, Помоечный херувим, Я тоже в поисках пищи, Случайный мой визави,
Мне тоже все надоело, И так же я обречен... Ты - там. Совершенно белый. Я - здесь. С последней свечой.
x x x
И паутинкой опустится тлен, Тронет рисунок на блюдце: Белые лошади в Царском Селе. Осень. И нет революций.
Тихо. И вдруг - то ли взрыв, то ли крик... Поздно. Уже не очнуться: Церковь без купола. Мертвый старик. Осень. Разбитое блюдце.
x x x
Даже если позовут - не приду. У меня теперь с собой - нелады. У меня четыре раза в году Совесть.
– Это - признак беды...
Даже если я люблю без ума, Даже если у иконы в слезах, За окошко посмотри. Там - зима. Ну что тебе еще рассказать?
x x x
Давай помолчим в последнюю ночь, Давай наберемся сил, Малиновый бархат - стоит вино, И свечи... Свечи - гаси!
И как перед смертью сплелись тела, И корчилась тишина, И наша страсть сгорела до тла, И ночь была прожжена.
А утро смеялось над нашим сном, Прищурив солнечный глаз, И черный бархат - стоит вино. И больше не будет нас.
x x x