Бюро добрых услуг рассеянного волшебника : [сборник]
Шрифт:
— Будем репетировать или сразу? — попытался пошутить Вовка. И так же шутя занёс руку, сжатую в кулак. Шайтан зарычал и тоже приготовился.
— Нет, так я не хочу, — отступил Вовка. — Он меня съест. Возьмёт и откусит руку.
— Он же в наморднике, — попытался успокоить его Сергей.
— В наморднике?! — возмутился Вовка. — Через такой намордник и я укусить могу. А тем более он.
— Серёжа, ты возьмёшь Шайтана с собой и спрячетесь там за киоском, предложила Веснушкина. А Вовка добавил:
— Только покрепче держи, а то он меня изувечит. Уколы
— Он же не бешеный! — обиделась Веснушкина.
— А как увидит драку, ещё неизвестно, что с ним будет! Держи его изо всех сил!
Трое отважных пожали друг другу руки и обнялись, как перед стартом. Они расставались ненадолго, но эти пять минут должны были решить многое.
Сергей потащил за собой упирающегося бульдога. Бульдог всё время поворачивал голову и пытался расшифровать жесты хозяйки, — или она говорила: «Иди туда», или звала: «Иди ко мне». Наконец киоск. Они вдвоём выбрали удобное место, чтобы всё видеть. Шайтан повизгивал и норовил удрать.
— Сидеть. Сидеть, — безуспешно изображал из себя бесстрашного дрессировщика Сергей. Шайтан делал, что хотел. И только поводок мешал ему полностью осуществить свои намерения.
Увидев, что всё в порядке, Веснушкина и Вовка приготовились. Сергей со страхом ждал. Даже закрыл глаза.
— Прости, Веснушкина, — расстроенным голосом сказал Вовка и поднял руку.
Веснушкина зажмурилась и сжалась в комочек. Но удара всё не было. Вовка не мог этого сделать. Не мог и всё.
— Ну что ты, давай, давай, это совсем не страшно, — наконец решилась подбодрить его она сама. Ведь когда-то надо начинать.
— Будь проклят этот день, — разом выдохнул и опустил на неё руку Вовка. Веснушкина ойкнула.
— Ты что? Ты что? — заволновался Вовка. — Ведь договорились. Сама согласилась.
— Это я нарочно. Это я нарочно, — оправдывалась Веснушкина, размазывая по лицу настоящие слезы, потому что всё же было больно. На морозе всё больнее.
— Ну всё? — с надеждой в голосе спросил Вовка.
— Эх, не всё. Нет его. Давай ещё, Вовочка, — попросила Веснушкина.
— Нет, я не могу. Хочешь, ты сама меня ударь. Ну, ударь, ударь, пожалуйста…
— Нет-нет, это уже будет по-другому. Так, как сейчас, гораздо гадостнее-пакостнее. Ну, пожалуйста, Вовочка. Можешь даже больнее. Я вытерплю.
И Вовка снова замахнулся…
Тут Сергей почувствовал, что куда-то летит. Как оказалось, недалеко на асфальт. Шайтан не выдержал такого надругательства над своей хозяйкой, истошно завыл, рванулся и вырвался. Пока Сергей поднимался с асфальта, Шайтан помчался через улицу, не глядя на машины.
Он благополучно перепрыгнул через заборчик и бросился на обидчика. Бульвар наполнился криками и лаем.
— Что делается! Что делается! — возмущались люди.
Вскоре всё стало проясняться. «Обиженная» оттягивала собаку, Вовка искал шапку, а Шайтан, выпучив глаза, отказывался что-либо понимать. «Кусать его надо, кусать. А меня почему-то не пускают».
И вот тут-то на бульваре показалась фигура одинокого старика с палочкой. Он спешил изо всех сил. Палочка его мелькала, как пропеллер.
— Чёрная папаха, чёрные усы, — ахнул Вовка. Он подмигнул Веснушкиной в сторону Ираклия Ираклиевича.
— Расходимся, расходимся. Тихо. Соберёмся возле Сергея, — прошептал он и, насвистывая песенку, зашагал навстречу Чёрным Усам. И независимо прошёл мимо.
Старичок, увидев, что всё уже завершилось, остановился. И зло застучал ногами.
Восемь пар глаз неотрывно следили за ним.
Ираклий Ираклиевич, расстроенно хмыкая, зашагал дальше. Как Мороз-воевода, он обходил свои владения. Смотрел, где можно ещё добавить гадостей-пакостей.
Палкой он застучал по забору, пока не нашёл дыру. Тут он порылся в кармане и достал гвоздь. Поднял его на свет, и гвоздь засверкал металлом.
— Что-то не то. Смотри, он ведь молодец, — удивился Вовка. — Доску прибить хочет.
— Тише, — сдавил его локоть Сергей. — Лучше смотри.
Старик приставил гвоздь к забору и палкой приколотил его так, чтобы хорошенько порвать пальто пролезающему в дыру. Потом он поплевал на палец, чтобы проверить, остёр ли гвоздь, и, отдернув руку, довольный зашагал дальше.
Он постоял, опершись на палочку и раскачиваясь, возле афиш. Изучил их все. Потом спокойно дорисовал усы всем артистам без исключения. А возле одного толстого певца дописал «Фантомас». Он отошёл в сторону и, как великий художник, оценил своё произведение. Добавил усы и бороду ещё и обезьяне из цирка и пошёл дальше. Видно было, что он понемногу приходил в хорошее расположение духа. Он раскраснелся и принялся насвистывать какой-то марш. И временами даже дирижировал сам себе палочкой.
Возле продуктового магазина Ираклий Ираклиевич стал играть с ребёнком в коляске.
— Где мама его? Где мама? — забеспокоилась Веснушкина.
Ираклий Ираклиевич развернул коляску вниз по улице и почти уже отпустил её катиться, как вдруг его остановил крик. Испуганная мама схватилась за коляску и не знала, что говорить Ираклию Ираклиевичу.
— А я вот развлекаю её. Смотрю, мама задержалась… — придумал он оправдание.
Мама не могла даже выговорить «спасибо». Она чувствовала неправду, но уличить во лжи такого солидного человека не решалась. А Ираклий Ираклиевич счёл за лучшее не продолжать этой беседы и заспешил дальше.
Весь мир был открыт перед ним. Он не знал только, что с ним сделать. Не знал он ещё и того, что с этих минут по его следам шли четверо следопытов.
Ираклий Ираклиевич подошёл к ларьку по приёму посуды и старательно вывел что-то на его табличке. И засеменил дальше.
Ребята бросились к табличке, не выпуская из виду Ираклия Ираклиевича. Вместо «Перерыв с 13 до 14» там оказалось теперь «Перерыв с 13 до 24». Вовка оттёр снегом двойку и вернул ларьку старое расписание. А Ираклий Ираклиевич колдовал уже возле гаражей. Он оглянулся, достал какую-то тряпку, зачиркал спичкой и засунул дымящуюся тряпку в гараж. Вскоре из гаража повалил дым. Собралась толпа.