Бывшая для мажора. Она не уйдет

Темная комната. Пустая, если не считать нас двоих. Комната, в которую он затащил меня силой. Я знала, чего он добивается. Но не знала, как скрыться, сбежать от него… и от своих чувств.

Как я вообще могла испытывать к нему какие-то чувства? Ведь он был тем самым мальчиком, который превратил в кошмар мои детские годы. Тем самым парнем, который вогнал нож мне в сердце в тот день, когда мне хватило глупости открыть его ему.

– За эти годы ты ничуть не изменился. Я повзрослела. Построила жизнь

– Это ты не изменилась, - хрипло прошептал Давид, сжав мои плечи руками, наклонившись к моему лицу, - все так же врешь мне и самой себе.

Вырвавшись, я сделала два шага назад. Вгляделась в лицо, которое когда-то так любила… и которое ненавидела всем сердцем. Густые черные волосы, оливковая кожа, серо-зеленые глаза, чувственный рот с пересеченной острой ложбинкой верхней губой и полной нижней - я не могла смотреть на него, не вспоминая его вкус, его мягкость… За эти годы он возмужал и стал еще красивее, еще привлекательнее… еще опаснее.

– А хочешь, я расскажу тебе правду?
– внезапно вырвалось у меня.
– Когда мы расставались, я была беременна!

Сказала… и сразу пожалела об этом.

Потому что Давид изменился в лице. Его губы приоткрылись, а глаза словно зажглись внутренним светом, какой-то глубинной радостью. Ни разу не видела его таким. Со мной он всегда был самоуверенным наглым засранцем. Нежным и заботливым не был никогда.

– У нас есть… ребенок?

Я промолчала. И что меня дернуло сказать это? Наверное, думала, что эта новость ему не понравится, оттолкнет от меня. Ребенок - это слишком серьезно, а между нами никогда не было ничего серьезного. Даже отношений, и тех, по сути, не было.

– Ника, где он?
– снова сжал плечи руками, всматриваясь в мое лицо.

– А где он может быть?
– нехотя ответила.
– Я сделала аборт. Мы же тогда едва окончили школу. К тому же ребенок никак не вписывался в мою жизнь. Меня ждала карьера модели, рекламная кампания «Андреа Сарто», с которой мне так щедро помог твой отец, - усмехнулась краешком губ.
– Видел все эти рекламные ролики, плакаты и билборды? Представляешь меня на них с огромным животом?

– Ты… избавилась от моего ребенка?
– Давид побледнел и словно обмер… будто этот малыш, о котором минуту назад он и не подозревал, вдруг стал ему жизненно необходим.

В моем сердце словно провернулся кусочек льда… но я не позволила себе сломаться и расчувствоваться, как в тот роковой день.

– От твоего… или от его ребенка. Откуда мне знать?
– равнодушно пожала плечами.

Я понимала, что бью его по больному, но все равно произнесла эти слова.

Третьяков с силой сжал мои плечи, так, что мне самой стало больно… а затем с отвращением оттолкнул меня от себя. И нанес свой удар.

– В тот последний день я сказал, что ничего к тебе не чувствую… Значит, я все правильно тогда сказал. Лицемерная, пустая, бездушная дрянь, - его глаза были ледяными, почти спокойными, но его тело сотрясалось мелкой яростной дрожью.

С трудом взяв эмоции под контроль, он прошел к выходу из комнаты, больше и не взглянув в мою сторону.

Меня саму колотило от смеси чувств, в которых было почти невозможно разобраться. Я обняла себя руками. Сделала глубокий вздох… это не помогло.

Мой худший кошмар… Тогда и сейчас!

Вытащив телефон из крошечной сумочки, нашла в нем знакомый контакт. Закрыла глаза. Вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Привет, - дождалась ответа на другом конце.
– Передай трубку моему зайчику.

– Давид!..
– прокричала я сквозь жаркую сладкую дымку.

Но уже через минуту, наконец, смогла расслабиться. Потянувшись, поцеловала его в губы, провела кончиками пальцев по оливковой коже его лица, по шее, начала перебирать пряди его черных волос.

– Как хорошо!

Мне нужно было собираться в дорогу, но еще минут десять-двадцать мы могли отдохнуть.

– Говоришь, хорошо тебе было?

– Да… - сладко вздохнула, обнимая его.
– Очень хорошо.

– Так хорошо, что ты назвала меня чужим именем, - в голосе мужа промелькнула ледяная нотка.

Приподнявшись на локте, я встретилась с ним глазами.

– О Боже… Серьезно?
– пораженно переспросила, не поверив ушам.

– Ты сама этого не заметила?
– его взгляд был спокоен, как всегда, и все же в его глубине таились неподдельные чувства.
– И кто такой этот Давид?

Господи… Я закусила губу. Видно, сегодня мне было особенно хорошо, раз я умудрилась назвать мужа его именем.

– Ты мне изменяешь, stellina?
– как обычно, обратился ко мне этим ласковым прозвищем, которое по-итальянски означало «звездочка»… но его голос не был ласковым.

Я знала Альдо - он был прагматичным и сдержанным человеком. Как правило, казался спокойным, даже холодным. Но на самом деле в его жилах текла по-итальянски горячая кровь - и я любила его именно таким. Страстным. Пылким. Он всегда был как подводный вулкан, скрытый под безмятежной поверхностью моря. Но эту сторону своей натуры он очень редко кому-то показывал.

– Конечно же, нет! Я себя не контролировала, и сама не поняла, что сказала и как тебя назвала. Ты же знаешь, люди в такие моменты могут что угодно наговорить, - произнесла с самым невозмутимым видом.

Хоть мне, и правда, было нечего стыдиться, мои щеки слегка порозовели - просто потому что ситуация была крайне неловкой. Назвать мужа чужим именем в момент страсти… Да уж. Бывает же!

– Кто такой Давид?

Я подавила вздох. Наверное, лучше сразу все рассказать.

– Так звали мою первую любовь, - пожала плечами.
– Мы вместе учились в школе - наверное, потому и вспомнила о нем. У меня же сегодня начинается учеба в университете. Наверное, первая любовь никогда не проходит окончательно. Но ничего путного у нас не сложилось, и для меня это в прошлом.