Бывшая для мажора. Она не уйдет
Шрифт:
– Всего один поцелуй, Ларина, и я тихо уйду через заднюю дверь, - парень с улыбкой прищурил глаза.
– Я так скучал по твоим сладким губам… ты не знаешь, как.
Мое сердце предательски замерло… но в этот момент раздался звук дверного звонка.
– Мы это уже проходили. Помнишь наш первый поцелуй, который ты тоже выманил шантажом? Ты получил свое, но так и не выполнил обещание. Я теперь Ринальди. Ника Ринальди, - произнесла с нажимом.
– Если останешься, точно никогда меня не вернешь - мой любимый об этом позаботится.
Быстро выйдя из спальни, я снова прижала руку к груди, чувствуя, как быстро колотится сердце. Мама дорогая! Господи, вот это ситуация!..
Я спустилась вниз по парадной лестнице, подошла к входной двери. От волнения мне стало трудно дышать. Одна мысль о том, чтобы впустить в дом злобную надменную мамашу моего мужа в тот момент, как наверху меня ждал голый Третьяков…
Нет, о чем он думал?! Для него все это игра, ему плевать на меня и мою жизнь, плевать на приличия.
Хочет встать между нами с мужем, поссорить нас?
Только через мой труп, эгоистичная сволочь!..
Дверь открылась до того, как я успела взяться за ее ручку - припарковав машину, муж присоединился к родителям и воспользовался своим ключом.
– Что же ты не открываешь, дорогая?
– выразительно округлив глаза, посмотрел на мое короткое открытое коктейльное платье, которое настоятельно просил сменить перед их приездом.
– Просто не успела, милый, - натянула на лицо приветливую радостную улыбку, - синьора Адриана, синьор Габриэль!
Называть его родителей «мама» и «папа» у меня язык не поворачивался, но расцеловаться с ними в обе щеки мне все же пришлось.
То, что к этому сказочному браку с богатым итальянским аристократом будет прилагаться вечно недовольная свекровь, я узнала незадолго до свадьбы (если честно, узнай я об этом до помолвки, никакой свадьбы могло и не быть). Его мать на целый месяц переехала в наш дом, чтобы «помочь» мне с подготовкой церемонии. И очень скоро я узнала, что я невежественная деревенщина без вкуса и мозгов.
Оскорбления она обычно прятала за предложениями помощи и типа комплиментами. «Давай я помогу тебе подобрать не такой ужасный парфюм», «Мой совет - выбери другого визажиста, чтобы не быть похожей на парижскую путану», «Я всегда всем говорю - может, и не семи пядей во лбу, и приехала непонятно откуда, зато личико милое. Моему мальчику нравится, это самое главное».
«Ее мальчик» и не думал вмешиваться, пытаться меня защитить - и, по моему мнению, словно молча соглашался со словами старой мегеры. При ней я ему об этом ничего не говорила, а к тому времени, как высказывала свое недовольство наедине, он и думать забывал о том, кто и что обидное про меня сказал (тем более что напрямую она меня никогда не оскорбляла).
Но наверное, это просто было частью его воспитания, менталитета - итальянцев часто называют маменькиными сынками. Как гласит известный анекдот, «Англичанин спит с любовницей, а любит жену. Француз спит с женой, а любит любовницу. Итальянец спит с женой и любовницей, а любит маму». В остальном Альдо мало походил на большинство представителей своей нации, даже слишком открытых, веселых и шумных, но эту черту явно невольно приобрел.
– Дорогая!
– всплеснула руками черноволосая женщина с тонкими губами и выразительными скулами, высокая, худая и словно высохшая на солнце, как чернослив.
– Как можно скорее поменяй экономку! Не справляется с работой - окна все в пыли и грязных разводах, - начала поучать прямо с порога.
Вот черт… Весь дом вылизала, про окна не подумала. Да и не было у нас никакой экономки. Только две горничные, которые приходили прибираться в первой половине дня.
– Обязательно поменяю, синьора Адриана. Спасибо за совет, - натянуто улыбнулась.
Мне приходилось терпеть ее завуалированные наезды - мне казалось, стоит начать выяснять отношения, и я тут же превращусь в неотесанную бабу, которой она меня считала. В общем, пыталась продемонстрировать воспитание, не ударить в грязь лицом перед этими напыщенными дворянами.
– Давайте, я провожу вас наверх, - Альдо взял в руки чемоданы своих родителей.
– Дорогая, ты же подготовила зеленую спальню?
– Конечно, милый, еще вчера.
Я похолодела. Господи… что если на втором этаже они столкнутся с Давидом? Дом был большим, старинным, трехэтажным, с дополнительной лестницей для слуг - наверное, ей он и воспользовался, когда незаметно пробирался в нашу спальню. Или про нее он вообще не знал? Или ему пока просто времени не хватило на то, чтобы одеться и уйти отсюда? Или, самое ужасное…
Что если он и не собирался никуда уходить?!
При мысли о том, что Альдо наткнется в своей комнате на такого горячего мускулистого красавчика, как Третьяков, развалившегося голым на его кровати и преспокойно попивающего шампанское, я с трудом сдержала взрыв истерического хохота.
Может, я и сказала мажору, что ему не удастся нас рассорить - и может, так оно и есть, но объяснить такое будет очень сложно. Невозможно!.. Тот самый Давид… И сразу станет понятно, почему я так долго не открывала входную дверь.
«Может, прямо сейчас попросить Альдо на пару слов и честно рассказать ему о наглом засранце, тайно пробравшемся в нашу спальню? Пока он сам его не обнаружил?», промелькнуло в голове.
Но я понимала, что этот вариант был немногим лучше. Потому что… ну, скажу я ему, что в нашей спальне он найдет другого мужчину, и кто докажет, что я не пыталась скрыть так свою измену? Мол, невиноватая я, он сам пришел… Поверит, не поверит - а осадок останется.
«Нет уж, буду надеяться на остатки здравого смысла Давида Третьякова», в конце концов, решила я, «незаметно уйдет, не привлекая внимания, просто, чтобы сохранить в тайне свое появление в моей жизни. Кажется, я сумела убедить его, что так будет лучше для всех и для него в том числе».