Бывшая Москва
Шрифт:
И тут же просвет сомкнулся. Маша подбежала к краю платформы, встала на цыпочки, пытаясь что-то рассмотреть. Успела заметить, как один из странников схватил Сергея за плечо, узкое лезвие ножа блеснуло серебристой полоской. В следующую секунду тело брата уже упало на рельсы.
Послышался шум поезда. Там, где только что на рельсах лежал Сергей, остановился первый вагон. Со стороны подтянулись ожидавшие, торопливо забирались внутрь, стараясь не смотреть на то, что происходило совсем рядом.
Маша закричала и бросилась в толпу странников.
Странник, который расправился с Сергеем, находился в центре. Стоял буквально в полутора метрах от нее – коренастый смуглый брюнет в темной куртке. Заметив Машу, усмехнулся и поднял руку, в которой все еще держал нож.
В этот момент кто-то вклинился в толпу, выхватил Машу и за руку утащил с собой. Сопротивляться было, в общем, бесполезно. Незнакомец был уж точно гораздо сильней. Только через пару минут до Маши дошло, что ее спасают, и вырываться не стоит.
Глава 3
Добежали до конца платформы, свернули в узкий боковой коридор. Преследовал их кто- нибудь или просто бег отдавался гулким эхом? Трудно было бы ответить. Вынырнули из коридора, снова куда-то свернули. Маша уже перестала ориентироваться, тем более что в окрестности этой станции попала впервые. Казалось, они бегут по кругу и вот-вот снова вернутся на платформу. Но ее спаситель, похоже, чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Старое выражение, сохранившееся с тех давних пор, когда в реках вокруг Города водилась рыба…
Маша едва успевала перебирать ногами, чтобы успеть за незнакомцем. Всхлипывала на бегу, свободной рукой размазывала слезы, которые, не останавливаясь, текли по щекам. Иногда незнакомец просто тащил ее словно по льду, по уцелевшим на полу гладким плитам.
Свернули в другой коридор, на этот раз широкий, помчались к лестнице, по которой вереница людей спускалась вниз. Здесь была предусмотрена лестница только для спуска, подниматься по ней запрещалось, об этом сообщала строгая надпись на картонке, приклеенной к стене.
Сильные пальцы крепко стиснули Машину руку. Расталкивая спускавшихся вниз, нарушая все правила, наплевав на все предписания и возможность нарваться на подземный патруль, который время от времени обходил метро, они бежали в полутьме. Сзади оставались возмущенные крики тех, кто едва успевал спастись от падения, вовремя уцепившись за перила.
Выскочили на поверхность. Им удалось незаметно проскользнуть мимо стражника, который наблюдал за порядком на входе в метро. Пригнувшись, чтобы их не было видно за пластиковым барьером, выбрались на улицу. Теперь можно было уже не торопиться: странники, даже если они их преследовали, находились далеко внизу. Впрочем, и сил бежать все равно не осталось, во всяком случае, у Маши.
Завернули за обшарпанную пятиэтажку. Возле кирпичного забора валялись куски арматуры, подгнившие доски. Тут же лежал обломок бетонного столба, на который опустилась Маша.
Незнакомец присел рядом на какой-то ящик, снял кепку и вытер ладонью вспотевшее лицо. Совсем молодой, хотя явно постарше Маши. Темно-русые волосы, карие глаза с длинными прямыми ресницами, упрямый подбородок… Маше вдруг пришло в голову: ее спаситель чем-то похож на Сергея. Хотя, наверно, теперь все молодые худощавые мужчины будут напоминать брата, который только что был рядом и внезапно исчез.
И вот тут у нее по-настоящему хлынули слезы. Она громко всхлипывала и что-то бессвязно бормотала.
– Не реви! – сказал парень. – А то еще патруль услышит, если вдруг забредет сюда.
– У меня убили брата, и я должна помалкивать? Ой, а что я скажу родителям?! Они же его пять лет из тюрьмы ждали! За что, он никому ничего плохого не сделал… Я думала, теперь все у нас будет хорошо, – причитала Маша.
Он тронул ее за плечо.
– Ну, не плачь, не изменишь теперь ничего.
– А может, он остался жив? Ты меня так быстро утащил оттуда. Я должна была остаться! Не убили бы они меня…
– Нет, странники действуют наверняка. Да и поезд как раз по нему проехал. В любом случае семье сообщат. У него ведь было с собой удостоверение личности?
– Конечно. Мы сегодня забрали его из тюрьмы, ему там только-только документы выдали.
– Тебя как зовут?
– Маша.
– Ян.
– Первый раз слышу такое имя.
– Полное имя Емельян, но меня никто так не называет. По-моему, просто Ян – лучше. Я в этом секторе живу. А ты где?
– В девятом секторе.
– Ого, престижный райончик. Редко там появляюсь.
– Да какой престижный, обычный. Все как везде, одна серость и грязь вокруг. Маша всхлипнула, вспомнила, как целую неделю наводили идеальный порядок в квартире перед возвращением Сергея, и снова зарыдала.
– Давай я тебя домой провожу, – предложил Ян.
– Боюсь туда идти. Что я вечером скажу родителям?
– Ты ни в чем ведь не виновата. Что ты могла сделать?
– Знаю, но от этого не легче.
– Ну, пошли тогда ко мне, здесь близко.
Хотя Маша пребывала в ступоре, тем не менее, возмутилась.
– К неизвестному мужчине? Знаешь, как за это женщин осуждают? Комитет по защите нравственности все время борется со всякими уродливыми антиморальными явлениями.
– А как комитет по нравственности догадается, что ты была у меня в гостях?
– Не знаю… может, соседи сообщат.
– Они сейчас на работе. Да и плевать всем, кто к кому и зачем приходит. Пошли, хоть успокоишься. Не трону я тебя, не бойся.
– А я и не боюсь.
Его дом был в десяти минутах ходьбы. Такая же обшарпанная пятиэтажка, что и та, возле которой они недавно нашли приют.