Бывшие. Измене вопреки

Лето Лера

Как я могу не согласиться? В конце концов, мы не подростки, что мне стоит просто быть спокойной и не поддаваться на провокации.

Вечером я стою в ванной, поправляя свою самую целомудренную пижаму и страшно себя ругаю. Самоуверенная, глупая Алиса. От напряжения даже трясутся поджилки, мурашки покрывают кожу, а сердце опять убегает в пятки. Как же, мы взрослые, какие могут быть проблемы, просто поспать ночь рядом!

Днем я умудрилась заявить, что нельзя ему на коврик. Кровать достаточно большая,

поместимся вдвоем, а чтобы он не покушался на мою честь, я положу между нами подушку. Ооооо какое необдуманное решение.

Между нами искрит так, что в одной комнате находиться и то опасно, не то, что лежать в одной кровати, в тонкой пижаме. Подушка – тоже мне крепость.

И самое обидное, непонятно кто еще на кого будет покушаться.

Когда он вышел из ванной пятнадцать минут назад, в одних пижамных брюках, у меня перехватило дыхание. Все те мышцы, которые я замечала раньше, списывая на воображение, оказались реальностью. Капельки воды, блестящие на его торсе, влажные волосы и вот эта самоуверенная улыбка. Чёртов Фёдоров.

Выходя из ванной, я решаю для себя – делай, что должно и будь что будет.

Глава 27

Дима лежит на кровати, прикрывшись одеялом и что-то читает. Это просто отлично, потому что мне все еще не по себе. Мурашки пробегают по всему телу, пульс учащается. Ну конечно, ведь одеяло только что сползло и я наблюдаю самые верхние кубики пресса. А думаю о самых нижних.

Он замечает меня и улыбается, и я начинаю нервничать еще больше.

– У нас ничего не будет, ты же понял, да? – выпаливаю я и даже прикрываю глаза от разочарования, как ужасно это прозвучало. Хуже не бывает.

– Вообще об этом не думал, - он спокоен и продолжает улыбаться. А можно мне тоже так круто владеть своими эмоциями? Где этому учат? Но вместо того, что бы закончить этот бесполезный диалог, я умудряюсь продолжить его.

– И потому в одних штанах тут разгуливал?

Дима удивленно смотрит на меня, его улыбка спадает, брови приподнимаются. Ну да, я себя тоже удивляю, что поделать.

– Я вообще без одежды сплю. Тебе бы неудобно было, потому штаны надел.

Видимо я незаметно вхожу в раж, мне хочется обвинить его хоть в чем-нибудь, потому что он кажется слишком идеальным рядом с растерянной и неуклюжей мной.

– Вот же ты бессовестный ловелас!

– Ты это уже говорила. И причем тут ловелас? Я просто не люблю спать в одежде, она сковывает, - он пожимает плечами и пытается вернуться к чтиву, но не тут-то было. Мне нужно это обсудить. Прямо сейчас.

– Ты не мёрзнешь? – ухмыляюсь я, вплетая в голос капельку сарказма, но он мой вопрос принимает за чистую монету.

– Конечно, нет, - отвечает Дима растерянно.
– У нас же цивилизация. Есть обогреватели, есть кондиционеры. Для чего они еще существуют?

–

А я вот в пижаме сплю, - отвечаю я невпопад. Я хочу поговорить еще, заставить его растеряться еще больше, потому что…боюсь. Чувствую себя неуверенно и мне в этом чувстве очень нужна компания.

– Ну и отлично, у тебя очень милая пижама. Погоди, - именно в этот момент он понимает, что к чему, и пораженно смотрит на меня.
– Ты что, нервничаешь? Ты боишься со мной спать?

– Это очень двусмысленно звучит, - хмурюсь я. Ну вот, опять преимущество на его стороне, а я снова неуверенная в себе девочка, провалившаяся на десять лет назад. Не люблю это чувство.

– Ты точно боишься! Но почему? Я отлично себя контролирую, я приличный мужчина и вообще джентльмен. У тебя нет причин мне не доверять, - он посмеивается и пытается убедить меня в своей безопасности одновременно. Но дело ведь не только в этом.

– Я себе не доверяю, - выдыхаю я и смущенно смотрю на него, подходя к кровати всего на один небольшой шаг. Этого хватает, что бы он схватил меня за руку и опрокинул на мягкие простыни.

Поцелуй. Еще один. Подушка, которая должна была служить барьером, валится на пол. Ну и черт с ней, с подушкой. И с барьерами тоже черт.

Неуверенность куда-то исчезает, тут ей места нет, как и сарказму. Мне сейчас так хорошо, так жарко и правильно, что я прошу только не останавливаться. Вряд ли я делаю это вслух, но прикосновения Димы почему-то становятся еще жарче, еще нежнее.

Я помню, как он целовал меня раньше, десять лет назад. Помню наш первый поцелуй, когда мы столкнулись лбами, одновременно потянувшись друг к другу. Ничего не изменилось, и одновременно изменилось всё. Он целует меня – и я теряюсь в чувствах и эмоциях, сгораю и возрождаюсь, что бы опять гореть.

Он везде, его губы касаются моей кожи беспорядочно, в диаметрально противоположных местах. Я чувствую его где-то под кожей, на кончиках ресниц и щекоткой на пальцах. Я даже дышу им. Он всюду. Но мне и этого мало. Я хочу еще больше.

И тут вдруг на нас обрушивается звук и свет, дверь распахивается с небывалым ускорением и бьётся в стену. Мы замираем и отскакиваем друг от друга, путаясь в подушках.

Сначала я думаю, что что-то случилось, может быть, пожар или какая-то тревога. Судорожно поправляю свою целомудренную пижаму и встречаюсь глазами с разъярённой блондинкой.

Она стоит в дверях, ее грудь тяжело вздымается, натягивая и без того тесное платье, волосы спутались, лоб блестит. Не понимаю, откуда эта девица могла взяться в моем домике. Не могла же она при таком хрупком телосложении выломать дверь?

От растерянности я не сразу понимаю, что она тыкает в меня пальцем и что-то требовательно выкрикивает. Голова кружится, от Диминых губ я чувствую себя пьяной и растерянной, и никак не могу сконцентрироваться.

Я вопросительно смотрю на Диму и понимаю, что он тоже растерян, но явно ее знает. Он судорожно переводит взгляд с нее на меня, стремительно бледнея.