Бывшие. Сводный грех
Шрифт:
— Там все сложно было, Лин, — вздыхаю я. — Мне тогда особо не до парней было. Поэтому и не вышло ничего. Да еще и кое-что узнала неприятное…
— Поняла, не буду давить, — кивает она, понимая, что не стоит углубляться в тему. Затем, хлопнув в ладоши, бодро говорит: — Так, ну что, у нас все готово. Мы молодцы!
Мы дружно даем друг другу “пять” и, довольные проделанной работой, направляемся переодеваться перед тем, как выносить тарелки на стол.
— Вау, Ален, ты просто красотка! — восхищается Лина, глядя на
— Ты тоже шикарно выглядишь, — улыбаюсь ей в ответ. — Я пойду позову Алекса к столу.
Дом небольшой, но я не сразу ориентируюсь в его планировке. Прохожу везде, пытаясь найти Алекса, и, в конце концов, обнаруживаю его в соседней от гостиной комнате.
Застываю как статуя, во все глаза наблюдая за тем, как Маша обнимает его, приподнимается на цыпочки и целует. Секунда, две... Кажется, время замерло вместе со мной.
Дальше я уже не смотрю. Плевать!
Злые слезы катятся по щекам, мешая видеть. Ну чего я ожидала? Что он перевоспитался? Прям как принц из сказок?
Фигушки тебе, Аленушка. У нас тут не сказка. Ненавижу!
Схватив свои вещи, я выбегаю наружу, пока никто не заметил моего исчезновения.
17
Алена
Возвращаюсь домой на такси, стараясь не думать о том, что только что произошло. В гостиной тишина, не слышно ни шагов, ни голосов. Может, мама и Сергей Васильевич куда-то уехали?
На всякий случай крадусь по лестнице на цыпочках, чувствуя, как в горле комом встают слезы. Едва успеваю закрыть дверь в свою комнату, как сдерживаемый поток эмоций прорывается наружу. Слезы текут непрерывно, словно кто-то открыл кран.
Обидно. Больно. Невыносимо.
В груди жжет, будто вместо крови там разлилась кислота.
За что он так? Я… Я же правда думала, что у него что-то ко мне есть. Думала, что все эти взгляды, касания, многозначительные фразы что-то значат.
Наивная…
Может, мама права, и парням правда так нужна именно физическая близость? У нас ведь совсем ничего не было. А эта Маша явно была готова пойти гораздо дальше, чем я.
Бросаю взгляд на телефон. Двадцать пропущенных от Алекса.
“Я дома”, пишу ему короткую смс и сразу же выключаю телефон. Не хочу ничего слышать от него сейчас.
За окном начинают взрываться салюты. Новый год наступил, а я прячусь под подушкой, стараясь заглушить звуки праздника. Все радуются, празднуют, а у меня внутри пустота. Не хочу больше испытывать эти чувства. Мне не нравится, я не просила их! Пусть все это заберет обратно Алекс.
Отыскиваю в альбоме тот портрет, который нарисовала в один из первых дней здесь. Смотрю на него внимательно, изучающе. Таким я видела его все это время: открытым, привлекательным, невозможно очаровательным. Каждая черта лица, каждый штрих будто вылеплены с особой тщательностью.
Но
Достаю карандаши, крепко сжимаю один из них, и рука зависает над рисунком. В первую секунду хотелось все перечеркнуть, смахнуть линии так, чтобы невозможно было разглядеть, что там изображено. Но что-то останавливает меня. Затем, словно по наитию, начинаю рисовать один рог, второй.
С каждым штрихом на лице появляется что-то чуждое и зловещее. Рогатая фигура, искажающая прежний образ, будто дает выход моему разочарованию и злости.
Так-то лучше, Мистер Дьявол. Кладу рисунок рядом на подушку, чувствуя, как волна горечи накатывает снова. Оплакиваю свою наивность и доверчивость, пытаясь смириться. Засыпаю прямо так, не переодевшись и не умывшись, как будто усталость от эмоций вытянула из меня все силы.
— Ален, уже четвертый час! — раздаётся стук в дверь и голос мамы. — Спустишься перекусить?
— Да, скоро буду, — отвечаю сонно, стараясь собраться с мыслями и прогнать остатки ночных переживаний.
Переодеваюсь в домашний костюм, привожу себя в относительный порядок и аккуратно накладываю патчи под глаза. Столько слез не могли пройти бесследно.
— У тебя все в порядке? — обеспокоенно спрашивает мама, когда я прохожу мимо нее на кухню.
— Угу, — коротко отвечаю, беря пару тарталеток на тарелку и наливая стакан воды. — Я к себе.
— Алекс вернулся один. Ты пришла раньше? — мама не удерживается от неудобных вопросов. Без этого, конечно, никак.
— Да, просто не хотела вас беспокоить, — говорю, делая еще пару шагов из кухни.
— Точно ничего не случилось? — ее голос звучит с явным сомнением.
— Мам, я расскажу, если будет что, — стараюсь закончить разговор, уходя в свою комнату.
Фух, теперь до вечера можно спрятаться под одеялом с музыкой в наушниках, отключившись от всего.
Ближе к восьми спускаюсь в столовую, напоминая себе, что семейный вечер — обязательный для всех, без исключений. Как только оказываюсь на первом этаже, Алекс перехватывает меня и тянет в сторону, подальше от глаз родителей.
— Ты что устроила? Зачем сбежала? — хмуро спрашивает он, сверля меня взглядом.
— Я устроила? С себя начни! — не могу удержаться и сразу же нападаю, обида захлестывает.
— Алена-а-а, — тянет он мое имя замученным голосом, словно это я вчера целовалась с кем попало, а не он.
— Ты мне больно делаешь! — шиплю, пытаясь освободить руку из его крепкой хватки. — Я не хочу с тобой разговаривать. Лучше позвони Маше или поезжай к ней! — с усилием вырываюсь, и боль в запястье дает понять, что, вероятно, останется синяк.