Бывшие. Ты же сам от нас отказался

Даль Валерия

– Соболезную, – дежурно произносит Марат. – Но ты не права, Лада. Сбегать – это все равно не выход.

– Это был единственный вариант, – почти кричу. – Ты не представляешь, что он за человек. Он помешан на своей больной любви. И у него столько возможностей…

Сергей ведь догадывается, что Кира – не его дочь. Пусть кто-то и пытался найти в ней его черты, но идиотом он никогда не был. Но принимал все, потому что его одержимость перешла все границы.

– Я вообще не понимаю, как такое возможно, – Марат качает головой. – Мы же не в средневековье живём. И родить

ребенка от нелюбимого человека. Знаешь, наверное, правду говорят, что мы любим своих детей настолько, насколько любим своего мужа или жену. Ну, то есть второго родителя. А дочь ты любишь, я это вижу.

И Марат прав. Пусть мы были случайными попутчиками, но я влюбилась. Я влюбилась так, как никогда до этого. Словно встретила родственную душу. Нам вместе было легко, интересно, хорошо. Я тогда списывала все на флер от курортного романа, но на самом деле не хотела признаваться себе, что влюбилась. Это было бы признать слишком болезненно. Тогда бы я точно сошла с ума, если бы позволила этому чувству завладеть собой.

– Марат…

У меня нет слов. Только его имя на устах. И оно звучит так правильно… Сергей часто будил меня среди ночи, злой, с бешеным взглядом, говорил, что я звала во сне Марата. А я его звала, только он не приходил и не приходил, пока я горела в аду, в который сама себя поместила.

– Лада, все неправильно. Ты понимаешь, что наделала? – спрашивает Марат. – Ты же умная женщина, надо было все решать по закону, а сейчас он не на твоей стороне.

– Я спасала свою дочь! – повышаю голос. – В первую очередь я – мать.

– Она и его дочь тоже, – Марат, судя по всему, думает, что я потеряла остатки здравого смысла.

Боже, сейчас или никогда. Не знаю, надо ли это Марату, но молчать больше не могу.

– Только по документам, – уже тише отвечаю.

Он хмурится, недолго молчит и следующий вопрос произносит глухо, будто слова ему даются с трудом:

– А сколько ей?

– Год и три месяца, – выдыхаю и закрываю глаза.

Я боюсь его реакции, не хочу сейчас ее видеть. Он же догадается.

– Лада, она же… моя? – вопрос бьёт по всем моим оголённым нервам.

– Она наша, – отвечаю, чувствуя снова горячие дорожки на щеках.

Кира – наше европейское приключение, наш подарок, которым наградила меня судьба за две самые счастливые недели в моей жизни.

Марат поднимается и начинает мерить шагами кухню. Он похож на зверя в клетке. Ему нужно принять эту новость – я понимаю. Но пока он не похож на человека, который к подобному готов.

– Два года, Лада! —слишком громко говорит. – Почему?

– Ты меня бросил в отеле Бухареста! – тоже поднимаюсь и упираюсь руками в стол. – Ты бросил нас. Сказал, что не готов для детей. И мы скоро уедем, не волнуйся, ты снова будешь свободен.

Марат не успевает мне ответить. В коридор выходит Кира, потирая глазки. Смотрит на нас, держась за стену.

И в этот мир будто замирает. Время становится таким тягучим. Марат смотрит на нашу дочь, а она впервые произносит то самое слово:

– Па-па?

Причем именно так – с вопросительной интонацией. У нее не было этого слова в запасе. Сергея

она никогда так не называла.

Марат первым подрывается и идёт к дочери. Подхватывает ее на руки и что-то тихо говорит. Я не могу разобрать – стук в ушах мешает.

– Я не бросал тебя, Лада, – слышу и поднимаю голову.

Они так… Вместе они смотрятся так правильно, гармонично. Да и тут же эту идиллию прерывает звонок в домофон. Мы снова не успеваем закончить наш разговор.

Марат вместе с Кирой идёт в прихожую, а я все так же сижу, не зная, что с собой и с этой ситуацией делать. Но я сказала. Я сказала, что это наша дочь. Не хотела никого напрягать своими проблемами, думала, что справлюсь сама, но судьба решила, что мне снова надо испытать себя Маратом.

– А кто такой сладенький? – слышу женский голос, который меня приводит в чувство. – Марат, да она же твоя копия. Счастливая будет, если на папу похожа.

Не знаю, кто это, но она права. А я… Я снова плачу. Не могу сдержать слезы, которые так и льются по щекам. И ещё мне неудобно, что я… как будто лишняя здесь.

– Лера, ты поумерь свой пыл, – смеётся Марат. – Это Кира.

– Какое красивое имя. Как ты думаешь, они с Кристиной подружатся? – весело спрашивает женский голос.

Я здесь лишняя. Сижу в кухне, не зная, как себя вести. Моя дочь на руках у отца, но в этом доме я не хозяйка – всего лишь гостья.

– Подружатся, – отвечает мужской голос. – А ты все шифруешься.

– Проходите, – Марат сдержан, что вполне в его духе. – Знакомьтесь, это Лада.

Я поднимаюсь и немного тушуюсь под заинтересованными взглядами. Тимур и Лера… Я сразу узнаю людей с фотографии. И не улыбнуться не могу. Да, они муж и жена.

– А я думала, что мы возьмём Оскар за самый оригинальный сценарий жизни, – смеётся Лера, толкая своего мужа в бок. – Но, конечно, Марат нас обскакал. Расскажете свою историю? Мне кажется, что она ещё только в самом начале.

Глава 7

– Так вот чем ты занимался, тихушник, – смеётся Тимур. – Я думал, это я его так достал, что он телефон в отпуске выключил. А ему вообще не до меня было, он был весь в курортном романе.

Мне немного неловко, хотя Лера с Тимуром никак ни словом, ни взглядом не выдают удивления из-за моего присутствия здесь. И Марат ведёт себя так, как будто не узнал полчаса назад, что у него есть годовалый ребенок.

– Ну, – подхватывает Лера, разводя руками, – мужчина он свободный, так что чем он занимался в отпуске, вообще не должно тебя волновать. Или ты завидуешь, что сам так не отдохнул? – она прищуривается, глядя на мужа.

– А что, может, и нам в тур по Европе смотаться? – Тимур задумчиво кивает. – Детей оставим с Аделиной и твоей мамой. Вот и Марат с Ладой на подхвате будут.

Марат с Ладой… Наши имена он произносит так, как будто уже все решено. Как будто мы вместе. Но… У нас же действительно был просто курортный роман, как ранее заметил Тимур. А сейчас… Что у нас сейчас? Воспоминания, общий ребенок и случайная встреча на дороге.