Бывшие. Верни мое сердце
Шрифт:
Возвращаюсь в комнату, лениво перебираю вещи в шкафу. Нужно выглядеть прилично, солидно. Чтобы адвокат сразу понял — перед ним не истеричка, а серьезная клиентка. У которой, к тому же, муж в беде. Остановив выбор на черной юбке и светлой блузке, одеваюсь.
Волосы собираю в тугой пучок, наношу легкий макияж. Придирчиво оглядываю себя в зеркало. Бледновата, конечно, осунулась. Но в целом сойдет. По крайней мере, не похожа на смертницу. И то хлеба.
Звонок в дверь застает меня врасплох. Кого еще несет с утра пораньше? Неужели опять Светка? Вот ведь неугомонная,
Распахиваю дверь и застываю в изумлении. На пороге стоит мама. Ну да, кто же еще! Кроме подруги некому обо мне волноваться.
— Доченька! — выдыхает она, порывисто обнимая меня. — Как ты, солнышко? Держишься?
Я киваю, шмыгая носом. Только маминой любви и заботы мне сейчас не хватало! Того гляди разревусь прямо в прихожей.
Мы проходим на кухню, я ставлю чайник. Мама садится за стол, внимательно оглядывает меня. Цепкий, сочувствующий взгляд. От него так и хочется съежиться, спрятаться. Не люблю, когда меня жалеют.
— Мариш, детка, ну как же так? — вздыхает мама, беря мою руку в свою. — Что этот охламон опять учудил? Что ж за напасть такая!
Меня будто током прошибает. Охламон? Это она сейчас об Игоре? О моем муже, который ни за что ни про что за решеткой сидит?
— Мам, перестань! — резко обрываю ее я. — Игорь ни в чем не виноват! Его подставили, очернили! А на суде и слова сказать не дали!
Чувствую, как к горлу подкатывает злой комок. Господи, да что ж такое! Мало мне всеобщего осуждения, так еще и родная мать туда же! Никакой поддержки ни от кого!
— Ну-ну, не заводись, — мягко урезонивает меня мама. — Я же не со зла. Просто переживаю за тебя. Хочу, чтоб ты в порядке была.
В порядке? Я? Смешно, ей-богу! Да я в таком раздрае, что впору на стенку лезть! Но маме этого не понять. У нее все просто и понятно. Оступился муж — беги от него сломя голову. А то еще и тебя за собой потянет.
Молча разливаю чай по чашкам, ставлю на стол печенье. Лишь бы руки занять. Лишь бы не сорваться в истерику.
— Доча, — снова начинает мама. — Я, конечно, все понимаю. Любовь там, все дела. Но одумайся! Ну на кой тебе этот уголовник сдался? Молодая, красивая, работу хорошую имеешь. Вон сколько вокруг достойных мужчин! Хоть того же Толика возьми из соседнего отдела. Давно по тебе сохнет.
Та-а-ак, приехали! Уже и женихов мне сватать начали, не успел Игорек на нары присесть! Спасибо, конечно, за участие. Но увольте! Я своего мужа люблю и ждать буду. Хоть всю жизнь, хоть вечность!
— Мам, давай закроем эту тему, — цежу сквозь зубы. — Я Игоря не брошу. И точка. Ищи другую кандидатуру на роль сиделки Толику. Я пас.
Допиваю чай, демонстративно смотрю на часы. До встречи с адвокатом остается всего ничего. А мне еще документы собрать надо, в себя прийти. Мама, кажется, понимает намек. Тяжело вздыхает, поднимается из-за стола.
— Ладно, не буду больше лезть не в свое дело. Вижу, что переубеждать тебя бесполезно. Ты у меня такая упрямая, вся в отца!
Она грустно улыбается, гладит меня по голове. Совсем как в детстве, когда я разбивала коленки или получала двойки. Вот только
Мы прощаемся, я закрываю за мамой дверь. И будто сдувается лопнувший воздушный шарик, без сил прислоняюсь к стене. Да уж, вот тебе и родительская поддержка! Ни тебе сочувствия, ни понимания. Только и думают, как бы сплавить меня поскорее, пока ярлык жены зэка не прилип.
«Эх, мам-пап, если б вы знали, как мне сейчас хреново! — мысленно обращаюсь к родителям. — Если б могли на миг представить, каково это — когда твою половинку вырывают, уводят в неизвестность. А тебе остается только сидеть и ждать. Ждать и верить».
Встряхиваю головой, отгоняя жалость к себе. Так, Мариша, соберись! Нечего раскисать! Нужно ехать, уже на часах без десяти. Опаздывать никак нельзя.
Суечусь по квартире, собираю сумку. Документы, деньги, телефон. Так, вроде все на месте. Бросаю прощальный взгляд в зеркало. Ну и видок! Бледная до синевы, под глазами круги. Тушь потекла, тональник размазался. Поправляю макияж, щиплю щеки. Сойдет. Не на подиум собралась.
Выхожу из подъезда, ежусь от колючего ветра. Небо хмурое, набрякшее. Тяжелые облака ползут куда-то за горизонт. Как бы дождь не хлынул, мне сейчас только простуды не хватало для полного счастья.
Сажусь в маршрутку, еду в центр. Смотрю в окно невидящим взглядом, а в голове роятся мысли. Как убедить адвоката взяться за наше дело? Как разжалобить, увлечь перспективой оправдать невиновного? Фантазии все глупее одна другой. То я вдруг превращаюсь в отчаянную Маргариту, готовую продать душу дьяволу-юристу. То в умелую искусительницу, соблазняющую его своими прелестями. Тьфу ты, бред какой! Ни за что на такое не пойду. Даже ради Игоря.
Нет уж, буду давить на жалость и справедливость. Расскажу, как оболгали, очернили моего бедного мужа. Слезу пущу вовремя, в ноги брошусь, в конце концов! Только бы согласился, только бы взялся…
Автобус подпрыгивает на кочках, пассажиры недовольно ворчат. А мне уже и страшно становится. Вдруг ничего не выйдет? Вдруг этот хваленый адвокат только головой покачает, скажет — дохлый номер, гражданочка. Сиди и жди у моря погоды.
От одной мысли об этом к горлу снова подкатывает комок. Стискиваю зубы, сглатываю едкую горечь. Нет уж! Я буду биться до последнего! Высижу любые пороги, обивая, вымаливая для Игоря если не свободу, то хотя бы облегчение участи. Свиданки там дополнительные выбью, передачи почаще носить буду. В конце концов, это мой муж! Да я ради него…
— Вам выходить через одну, — окликает меня водитель, вырывая из тягостных раздумий.
Киваю, пробираюсь к выходу. На негнущихся ногах спускаюсь на асфальт, втягиваю носом влажный воздух. До нужного здания минут пять ходьбы. А у меня поджилки трясутся, сердце в пятки уходит. Словно не к юристу на консультацию иду, а в кабинет к директору, отчисляться.
«Мариша, да что ж ты как маленькая! — мысленно ругаю себя. — Ну подумаешь, не возьмется за дело. Подумаешь, пошлет куда подальше. Не один он такой, найдем другого. В конце концов, нам терять уже нечего».