Бывшие. Верни мое сердце
Шрифт:
— Ну и дура, — бросил зло, разворачиваясь, чтобы уйти. — Не видишь своего счастья. Ладно, прощевайте. Больше не увидимся.
Мы с Игорем только головами покачали. Ну и слава богу, что не увидимся. Такие "друзья" нам даром не нужны. Сами справимся — и с бедами, и с напастями. Лишь бы любовь не угасла, лишь бы верность не дала трещину.
36
Мы с Игорем шли домой, не замечая ни усталости, ни пронизывающего ветра. Рука об руку, плечом к плечу — будто по ниточке, протянутой от сердца
Дома, едва за нами закрылась дверь, остатки напряжения схлынули. Мы стояли в прихожей и хохотали как сумасшедшие, обнимая друг друга. Целовались жадно, неистово, будто в последний раз. Игорь подхватил меня на руки, закружил по комнате.
— Господи, Мариша, неужели это не сон? Неужели мы и правда выстояли? После всего, что было…
Я только счастливо всхлипывала, утыкаясь носом ему в шею. Вдыхала знакомый, родной запах — хвои, мороза, едва уловимого одеколона. Сколько раз мечтала, сколько представляла себе этот момент! И вот он наступил. Немыслимо, невероятно — но мы снова здесь, снова дома.
— Выстояли, Игорь. Назло всем врагам, всем завистникам. И глупостям нашим назло — представляешь, как по дурацки все началось? Моя ревность, твоя гордость. Чуть не угробили сами свое счастье! Ох, дураки…
Он со смехом чмокнул меня в макушку, опустился на диван. Усадил к себе на колени, обнял покрепче.
— Это точно, дураки. Слепцы в поводырях у собственных страстей. Надо же было так вляпаться! Но знаешь… Может, оно и к лучшему. Словно плавильный котел прошли, переплавились заново. Теперь уж точно никакие измены, никакие испытания нам не страшны. То, что мы пережили — оно ведь намертво скрепляет. Спаивает души воедино.
Я смотрела на него, не в силах наглядеться. Гладила скулы, жесткую щетину, запавшие от усталости глаза. Сердце рвалось от острой, пронзительной нежности. Как же я его люблю, господи. Ни с чем не сравнимо, ни на что не похоже. Та самая любовь, что и в огне не горит, и в воде не тонет.
— Не будет больше никаких измен, слышишь? — прошептала, прижимаясь лбом к его лбу. — Теперь мы слишком хорошо знаем цену друг другу. Выстраданно, кровью впаяно — уже не разорвать. Я твоя, Игорь, до последнего вздоха. А ты — мой. И никому не отдам, даже если снова за решетку сажать будут.
Он накрыл мои губы поцелуем — жарким, страстным, исступленным. Словно заклеймил, припечатал. Руки заскользили по спине, забрались под одежду. Я задохнулась от ласки, выгнулась навстречу. Истосковавшееся тело запело, вспыхнуло. Сколько же мы не были близки? Целую вечность, целую жизнь!
Игорь подхватил меня, понес в спальню. Опустил на кровать бережно, будто хрустальную. Лег сверху, накрыл собой. Глаза потемнели, горели безумным, яростным огнем.
— Хочу тебя, Мариша. Безумно, до одури хочу. Столько мечтал, столько грезил нашей встречей. Думал, с ума сойду в четырех стенах — так тебя не хватало. Только
Ловила губами его хриплый, срывающийся шепот. Цеплялась за плечи, притягивала к себе судорожно. Шептала в ответ — сбивчиво, горячечно:
— И я хочу, Игорь. Всегда хотела, с первой нашей встречи. Ты — мое наваждение, мой сон и явь. Не могу без тебя, не умею. Так люблю, что душа наизнанку. Ближе, родной, ну же!
Сорванная одежда полетела на пол. Распаленные тела сплелись, закружились в древнем как мир танце. Игорь целовал меня — неистово, жадно. Губы, шею, грудь, живот. Прихватывал зубами, втягивал в рот. Ласкал с ненасытной страстью, словно впервые, словно в последний раз.
Я извивалась под ним, вскрикивала от острого, ни с чем не сравнимого наслаждения. Вонзала ногти в бока, притягивала бедрами. Просила, умоляла — еще, сильнее, глубже! Он брал меня — жестко, безжалостно, до хруста косточек. Словно боялся, что вырвут, отнимут нежданно обретенное счастье.
Мы не могли друг другом насытиться. Занимались любовью долго, со вкусом — до звезд перед глазами, до сорванного дыхания. Изголодавшиеся тела пылали, искрили, вспыхивали. Я кричала в голос, царапала Игорю спину. Он стонал, вбиваясь в меня исступленно, словно грешник в райские врата.
А потом мы лежали — мокрые, обессиленные, сплетенные в тесный клубок. Игорь гладил меня по волосам, целовал плечи, ключицы. Смотрел в глаза — серьезно, мягко.
— Мариша моя, женщина моя. Как же я счастлив, господи. Словно все ужасы, все страдания были лишь затем, чтобы острее ценить то, что имею. Тебя и нашу любовь — уже ничем не сокрушить. Ты ведь знаешь это?
Я кивала, всхлипывая от острого, щемящего чувства. Прижималась покрепче, пряталась на груди.
37
Я проснулась от легкого, щекотного прикосновения к щеке. Солнечный луч пробрался сквозь неплотно задернутые шторы, затанцевал по лицу. Несколько секунд лежала, боясь пошевелиться. Вдруг все случившееся вчера — лишь сон, морок? Вдруг Игоря нет рядом, а я по-прежнему одна в холодной постели?
Но стоило повернуть голову — сердце зашлось от счастья. Любимый спал, трогательно подложив ладонь под щеку. Губы чуть приоткрыты, ресницы подрагивают. Господи, какой же он красивый — даже измученный, даже похудевший! Мой Игорь, мой единственный.
Не удержалась, потянулась погладить колючую от щетины скулу. Он тут же распахнул глаза, сонно улыбнулся. Поймал мою руку, прижался к ней губами.
— Доброе утро, любовь моя. Как спалось на воле?
Я всхлипнула, уткнулась носом ему в плечо. Обняла покрепче, будто боялась — вот-вот растает, ускользнет.
— Как же я счастлива, Игорь! До сих пор не верю, что ты здесь, со мной. Мне без тебя будто воздуха не хватало, душа из тела рвалась. А теперь словно заново родилась.
Он гладил мои волосы, целовал макушку, виски. Большие горячие ладони скользили по спине, будто впитывали, запоминали каждый изгиб.