Ц 6
Шрифт:
— Разлученные встретились после долгой «картошки»! — с выражением прокомментировал Дюха.
— А-а! — донесся Тимошин голос из комнаты. — Явился, не запылился!
Порог переступила Зиночка в платье с выпускного. Чмокнув меня в щечку, уперла руки в боки и сурово спросила заробевшего Андрюху:
— Ты где был?
— В колхозе, Зиночка! — преданно вытаращился Жуков.
— В строгости держит, — шепнула мне на ухо Рита. — Пошли, не будем смущать Тимошу.
Она за руку провела меня в комнату, оклеенную дешевыми обоями в цветочек. С приемом
— Гарин! — радостно заорал Изя. — Ты опять без гиперболоида?
— Лучевой шнур распустился, — нацепил я ухмылку типа «гы». — Жека, а ты-то здесь каким боком?
— Правым, мон шер ами! — расплылся Женька. Вскочив, он протянул мне руку через стол. — Ну, и левым… Я в июле еще один экзамен сдал — в техучилище. Экстерном! Ромуальдыч помог.
— Ромуальдыч — человек!
— Так, еще бы… Помнишь же, какая у нас "практика" была? Одних движков штук десять перебрали! Ну, и выдали мне «корочки»… Автослесарь 3-го разряда! А пока вы на колхозных полях резвились, я на «ЗиЛе» вкалывал.
— Лимита! — захрюкал Изя, давясь от смеха. — Понаехали тут…
— Ой, Изя! — тут же вмешалась Альбина, в порыве педагогического негодования. — Как скажешь чего-нибудь… Тарелки лучше подай. Вон, на подоконнике!
Рита крепче обняла мою руку и прижалась тесней.
— Совсем, как в школьные годы, — памятливо улыбнулась она. — И в том же составе!
— Не ностальгируй, — отзеркалил я ее улыбку. — Рано тебе еще.
— Я соскучилась! — шепот втек, опаляя ухо. — Сильно!
Темный нутряной жар всколыхнулся во мне, раскручиваясь и властно занимая мысли.
— Хватит к Мишечке приставать! — Тимоша появилась у двери, разрумянившаяся и отмякшая.
— Мишечка — мой! — мурлыкнула Сулима, подлащиваясь.
— И мой!
— Ой, и мой тоже! — послышался Алин голос из прихожки.
— Миша — наш, общий! — с чувством сформулировала Маша, внося бутылку «Мартеля» с фиолетовой кляксой штампа ресторана на красной этикетке. Держа сосуд обеими руками, она торжественно выставила его на стол. — Наш общий! Вот!
— Отвали, моя черешня! — черные Ритины глаза заблестели умильной лукавинкой.
— А помогать кто обещал? А? — грозно нахмурилась Тимофеева.
— Ладно, ладно… — заворчала Рита, гибко вставая.
Девушки живо накрыли на стол, не жалея гостинцев из дому. Одного сальца сколько — и охряного от перца шпика, и розоватых шматиков с мясными прослойками, да с рубленым чесночком… М-м… Парящие, только что отваренные сосиски Маша притащила с цокольного этажа — там стоял ларек. Надо полагать, для откорма голодающих студиозусов. Нарезанный «Орловский» она прихватила этажом выше, в столовой.
— Всё, всё! Садимся! — зазвенела Тимоша. — Миша, с тебя тост! «Мартелю» — или наливочки?
— «Мартелю»! — сграбастав выпивку, я встал. — Все читали «Лезвие бритвы»? Там, под конец, одна из героинь кидает клич в массы — давайте, мол, собираться в дружеские союзы взаимопомощи, верные, стойкие и добрые! Ну, не знаю, откликнулись ли массы на ее призыв, а вот у нас с вами именно такой ДСВ получился! Пускай мы не каждый день вместе, как раньше, но всегда рядом. Друзья, прекрасен наш союз! — поднял я рюмку. — И пускай он с годами лишь крепчает, как этот коньячок! За нас!
— Ур-ра-а!
Руки — нежные и гладкие или загорелые и мускулистые — сошлись, звеня да клацая стеклопосудой. Закатный луч дробился в хрустальных гранях и брызгал на лица малиновые высверки. Хорошо!
Прелестницы нас покинули, чтобы быстренько вымыть посуду — торт «Прага» ждал своего звездного часа на подоконнике. Судя по шепоткам и хихиканью, перебивавшим плеск воды в санузле, красны девицы активно обсуждали добрых молодцев.
Дюха включил магнитофон, убавив громкость — какая-то композиция Поля Мориа соткалась легким фоном, наигрывая атмосферу романтики и релакса.
— К сожаленью, — вздохнул Изя, поймав настроение, — день рожденья только раз в году…
Зенков фыркнул и привалился к спинке девичьей кровати.
— Мон шер, — бросил он на меня любопытствующий взгляд, — ты ведь тоже что-то такое говорил насчет экстерна. М-м? Типа «Даешь физфак за год!» Не передумал?
— Передумал, — хмыкнул я, размышляя, слопать ли мне еще один ма-аленький кусочек домашнего рулета, или хватит объедаться. — Нет, можно было бы, конечно, изнасиловать мозги, но зачем? Чтобы меня называли выскочкой, а то и вундеркиндом? На фиг, на фиг… Ты мне лучше скажи, «ЗиЛ» — это всерьез и надолго?
— Да ну! — заносчиво фыркнул Женька. — Перекантуюсь до призыва.
— И Маша рядом! — хихикнул Дюха.
— Ну, да… — промямлил Зенков, скучнея. — Ох, не верю я во все эти верности! Да и за что так над девушкой измываться? Два года тратить на ожидание! Два года! — прошипел он, морщась, и вздохнул: — Не знаю… Вот, не знаю и всё!
— Делай, что должен, — процитировал я Аврелия.
— …Будет, что суждено, — тускло договорил Жека.
Неожиданно в коридоре поднялся шум, расходясь детсадовским визгом, и в прихожке началась суматоха — к хихиканью добавились аханье с ойканьем.
— Изя, глянь, — заинтересовался Андрей, — чего они там?
— Не пацанское это дело, — надменно выразился Динавицер.
Тут приоткрытая дверь распахнулась настежь, и на пороге остановилась Светланка. Я встал, приветствуя близняшку.
— Нарисовалась, фиг сотрешь! — хулиганская улыбочка заплясала на ее губах. — С днем рожденья, Мишечка!
Чмокнув меня в уголок рта, девушка смутилась.
— Там… — заговорила она неуверенно. — Там еще одна гостья… Инна. — И засуетилась, достала из сумочки свежий номер «Советского экрана». — Смотри! — Света раскрыла журнал на развороте. — Нет… Тут репортаж со съемок… А, вот!