ЦА. Как найти свою целевую аудиторию и стать для нее магнитом
Шрифт:
Но что же все это на самом деле значит? Сколько делений может быть на шкале наслаждения – хватит ли пяти? Что означает мой «лайк» под постом в Instagram? Мне понравилось то, что изображено на картинке, или понравилось, как было снято, или нравится автор поста? Зависит ли мое расположение от того, сколько других людей поставили «лайк»? А если я не поставлю «лайк», говорит ли это о том, что мне не понравилось? Понимаю ли я, что происходит в моей голове, когда электрический импульс передается от мозга к пальцу? Как показало исследование, когда на фото в Instagram изображено лишь лицо, это повышает количество «лайков» примерно на 30 процентов [28] (и не важно, молодое или старое, мужское или женское, одно или десять – главное, чтобы было лицо). Повлиял ли этот факт на сознательном уровне на мое решение нажать пальцем на кнопку?
28
См.: Саеде Бакши, Давид А. Шамма и Эрик Гилберт. Лица привлекают: фотопортреты привлекают больше «лайков» и комментариев в Instagram.
Мы сталкиваемся с постоянно растущим объемом вещей, по отношению к которым нам приходится решать, нравятся они нам или не нравятся, и в то же время со все уменьшающимся количеством всеобъемлющих правил и стандартов, к которым можно обратиться,
Я хочу задать вопросы, которые мы редко себе задаем, потому что от нас требуется все более быстрая реакция в плане эстетики и гедонизма. Является ли наша симпатия и антипатия лишь противоположными состояниями одной и той же области или это совершенно разные вещи? [29] Почему мы начинаем любить то, что раньше не любили? Чем измерить степень любви? Почему так часто не совпадают вкусы профессионалов и обычных людей? Может ли удовольствие, вызванное тем, что вам нравится то, что, по вашим представлениям, должно вам нравиться, стать адекватным суррогатом удовольствия от того, что вам нравится просто так? Знаем ли мы, что нам нравится, и нравится ли нам то, что мы знаем?
29
Философ Карл Дункер отмечает, что «зубная боль и чувство радости при виде красивого пейзажа вряд ли могут существовать одновременно – не столько потому, что две чувственные окраски имеют противоположные знаки, сколько в силу того, что лежащие в их основе опыт или оценка являются несравнимыми». См.: Дункер Об удовольствии, чувствах и стремлении / «Философские и феноменологические исследования». Т. 1, № 4, июнь 1941, С. 391–430.
В 2000 году [30] группа итальянских нейробиологов сообщила о необычном эффекте на примере истории болезни пожилого пациента, страдавшего лобно-височной деменцией. Он неожиданно полюбил итальянскую популярную музыку – тот самый жанр, о котором раньше отзывался как о «шуме» (раньше ему в основном нравилась классическая музыка). Не то чтобы он «позабыл» о своих прежних вкусах; у пациентов с болезнью Альцгеймера, например, эстетические предпочтения, по всей видимости, сохраняются [31] даже после того, как исчезают другие воспоминания. Скорее всего, предположили исследователи, воздействие лечения на головной мозг пробудило в пациенте жажду чего-то новенького!
30
К. Герольди и др. Популярная музыка и лобно-височная деменция / «Нейрология», 2000:55, 1935–1936. В другом случае, когда трансформация эстетических предпочтений пошла в ином направлении, группа нейробиологов сообщила о пациенте, чья любовь к хард-року после удаления части левой височной артерии неожиданно прошла и сменилась «привязанностью к кельтскому или корсиканскому полифоническому пению». Пациент, отмечают они, «был удивлен изменением своих вкусов и не счел, что причиной стало одно лишь взросление, после чего принялся писать жалобы». См.: Франсуа Селлаль и др. Кардинальное изменение музыкальных предпочтений после удаления части левой височной артерии / «Эпилепсия и поведение», № 4, 2003, С. 449–451.
31
по всей видимости, сохраняются – см., например: Дениэл Дж. Грэм, Саймон Стокинджер и Хельмут Леджер. Островок стабильности: художественные образы и обычные сцены – но не обычные лица – вызывают конзистентный эстетический отклик при деменции, связанной с болезнью Альцгеймера / «Передний рубеж психологических наук», март 2013. Т. 4, статья 107. Любопытно, что исследование показало: способность к узнаванию человеческих лиц на фотографиях оказалась гораздо менее стабильной, чем предпочтения относительно пейзажной и другой живописи. Авторы предполагают, что пациенты с болезнью Альцгеймера при рассматривании лиц могут испытывать «когнитивное равнодушие» – например, назойливую мысль о том, что они уже когда-то видели эту фотографию; а живопись может «оцениваться по более простым критериям, по эстетическим, где не требуется вмешательство систем распознавания лиц и узнавания».
Такое быстрое и полное изменение вкусов рождает много вопросов. Мы с открытым сердцем подходим к смене наших вкусов? Что происходит в головном мозге, когда мы решаем, что больше мы это не любим, когда решаем, что «шум» на самом деле – приятная музыка? Возможно, некоторые благодаря особенностям строения мозга ведут себя более открыто по отношению к новому или имеют предрасположенность к определенным комбинациям нот и ритмов?
Представим, что из-за состояния этого человека в нем открылась существовавшая и раньше – но до этого подавляемая – любовь к популярной музыке. Кажется, это притянуто за уши. Но много ли мы на самом деле знаем о собственных вкусах, об этом наборе предпочтений и предрасположенностей?
В одном эксперименте, поставленном на ярмарке в Германии [32] , людей просили попробовать кетчуп двух видов. Это был один и тот же сорт кетчупа марки «Крафт», но в один из образцов был добавлен в небольшом количестве ванилин (вещество, придающее аромат стручку ванили). Почему ванилин? Да просто в Германии его обычно добавляют в детское питание. В анкете о пищевых предпочтениях исследователи задавали посетителям ярмарки хитрый вопрос: как их вскармливали в младенчестве? Естественным образом или искусственно? Подавляющее большинство людей, которых вскармливали естественным образом, предпочитали «натуральный» кетчуп, а вот вскормленным из бутылочки нравился кетчуп с привкусом ванили. Маловероятно, что у людей сформировалась некая новая связь; им просто нравилось то, что им раньше нравилось [33] .
32
Р. Галлер, К. Руммель, С. Хенненбург, У. Полмер и И.П. Костер. Влияние детской привычки к привкусу ванили на пищевые предпочтения во взрослой жизни / «Химические исследования», № 24, 1999. С. 465–467. Авторы поднимают интересную тему: «искусственное вскармливание из бутылочки заканчивается задолго до того, как ребенок заговорит», а эксперимент наводит на мысль о том, что «обонятельная память» существует независимо от
33
Кевин Мельчионе сделал интересное замечание: поскольку «сложно представить, что у нас может родиться сомнение в нашем непосредственном ощущении от пищи» – даже если мы не можем сразу определить точную причину, такую же уверенность мы сохраняем и в других областях, например в искусстве, где мы уж точно знаем, что нам нравится. См.: Мельчионе (см. выше). О старом как мир «я об искусстве ничего не знаю, зато знаю, что мне нравится» / «Критический журнал эстетики и искусства», 68:2, весна 2010. С. 131-140.
Все не раз слышали и не раз говорили сами, качая головой: «О вкусах не спорят». Обычно эту фразу произносят в качестве скептического замечания по отношению к чужому вкусу. Говорящий редко использует это изречение для того, чтобы показать, что сам он едва ли может себе объяснить свои же вкусы. В конце концов, что может быть более естественным, чем то, что нам нравится? Но когда дело доходит до проверки, результаты вызывают удивление и даже тревогу самих объектов проверки. Французский социолог Клаудия Фриц проверила в различных условиях предпочтения профессиональных скрипачей по отношению к инструментам, изготовленным старыми итальянскими мастерами вроде Страдивари. О них слышали все – пусть даже это были истории о том, как бесценные инструменты забывали в такси; все знают, как насыщенно и звонко они звучат, словно в них таится какая-то древняя, ныне утраченная магия. Кто из скрипачей не мечтает на них сыграть? Но опытные музыканты, участвовавшие в эксперименте, при тесте «вслепую» предпочли новые скрипки [34] .
34
См.: Клаудия Фриц и др. Предпочтения исполнителей: новые и старинные скрипки / PNAS, 109(3). С. 760–763. В исследовании Фриц большинство исполнителей не смогли отличить древние инструменты от новых. Исследование подверглось критике, поскольку проводилось в гостиничном номере. Однако в последующих экспериментах, проведенных в репетиционном и концертном залах, большинство музыкантов предпочли новые инструменты. Фриц делает оговорку, что «отсутствует возможность определения степени репрезентативности использованных в эксперименте инструментов (новых и старых)» – то же самое можно сказать и о музыкантах, – «поэтому результаты эксперимента невозможно аппроксимировать на другие экземпляры скрипок». Но этот эксперимент рождает мысль, что людям нравится в старинных итальянских скрипках именно то, что они – старинные итальянские скрипки, а не присущее им особое звучание. Фриц и др. Оценка исполнителями шести старинных итальянских скрипок и шести новых скрипок» / PNAS, Т. 111, № 20, С. 7224–7229.
В книге «Сами себе чужие» Тимоти Уилсон показал, что зачастую мы сами не понимаем, почему реагируем именно так, а не иначе; механизмы такого поведения лежат в области, которую он называет «адаптивное бессознательное» [35] . При этом мы старательно трудимся над созданием некой иллюзии достоверности, говорит он, и считаем, будто знаем причины наших чувств, потому что это наши чувства. Следуя его примеру, спрошу: что вы думаете об обложке этой книги? [36] Она вам нравится? А теперь попробуйте представить, что подумает о ней какой-нибудь незнакомый вам человек. И если эта обложка не затронула в вас какой-нибудь особой струнки (то есть не напомнила какую-нибудь другую книгу, которая вам понравилась, и на профессионального дизайнера вы тоже не учились), то ваша реакция скорее всего сформируется точно так же, как если бы вы попытались объяснить, почему эта обложка нравится какому-нибудь незнакомцу (если она, конечно, вообще привлекла ваше внимание) [37] .
35
См.: Тимоти Д. Уилсон. Самопознание и адаптивное бессознательное / «Нейронаука и человеческая личность: новые горизонты человеческих действий». Ватиканская академия наук, «Скрипта Вариа» 121, Ватикан, 2013.
36
Один дизайнер создал книгу и оснастил ее программой распознавания выражения лиц, которая не позволяла книге открыться до того момента, пока лицо потенциального читателя не станет совершенно нейтральным – т. е. в данном случае никаких подтасовок не было. См. URL: http://www.theguardian.com/global/booksblog/2015/feb/02/book-judges-you-by-your-cover-moore-thijs-biersteker
37
А еще попробуйте объяснить, почему одна и та же книга обычно выходит в разных странах под совершенно разными обложками.
В действительности с нашими вкусами мы совсем не знакомы, и пришла пора это знакомство начать. Совершенно естественно, что начать нам следует с пищи – с «классического образца всех на свете вкусов» [38] .
Глава I
Чего изволите? Размышление о том, какая нам нравится еда
1. Все такое вкусное, или Почему нам мало что не нравится?
Наиболее сильно, широко и бессознательно наши предпочтения проявляются в обстановке ресторана. Садясь за столик, мы приступаем не просто к ритуалу приема пищи – каждый раз начинается какая-то история. Обед из нескольких блюд сродни повествованию, у которого есть пролог, кульминация и долгая развязка. Но обед – это также сжатый опыт выбора и наслаждения, томительного ожидания и сожалений, удовлетворения прежних желаний и рождения новых.
38
См. Пьер Бурдьё. Различения. М., 2004.
Итак, начнем наше путешествие с закусок. За окнами ветреный зимний день, обычный для продуваемого всеми ветрами Манхэттена, но внутри итальянского ресторана «Дель Посто», которым управляют Марио Батали, Джо и Линда Бастиани, в обшитой деревянными панелями комнате тепло и уютно, пианист играет «Выходите, клоуны!», а официант с европейским акцентом и отточенным обаянием наливает красное вино.
Разве может здесь что-то не нравиться?
Конечно, нет! Как правило, никто не садится за покрытый белоснежной скатертью столик ресторана, которому присвоено четыре звезды в рейтинге газеты «Нью-Йорк таймс», с опасением, что сейчас принесут нечто несъедобное и нальют в бокал помои. Сам факт наличия блюда в меню – в меню, освященном давней кулинарной традицией, – говорит о том, что блюдо всем нравится. Мы не находимся в положении наших далеких предков, которые были вынуждены «поднимать» кулинарную «целину», добывая пропитание сбором незнакомых растений и ловлей ускользающих представителей животного мира и ожидая, что скажет организм по итогам сделанного выбора: нравится ли им эта пища? Можно ли после нее выжить?