Царь Борис и Дмитрий Самозванец

Скрынников Руслан Григорьевич

Стремясь не допустить роста дороговизны в городах, правительство Годунова предприняло первую в русской истории попытку государственного регулирования цен. Осенью 1601 г. посадские люди Соль-Вычегодска обратились в Москву с жалобой на то, что местные торговцы подняли цены на хлеб до рубля за четверть и выше. 3 ноября 1601 г. царь Борис указал ввести в Соль-Вычегодске единую цену на хлеб, обязательную для всех. Государственная цена была вдвое меньше рыночной. Чтобы покончить со спекуляциями, указ вводил нормированную продажу хлеба. Запрещалось продавать в одни руки более 2–4 четвертей хлеба. Посадский «мир» получил право отбирать хлебные излишки у торговцев и без промедления пускать их в

розничную продажу. Торговые люди, отказывавшиеся продавать хлеб по государевой цене, подлежали тюремному заключению и подвергались 5-рублевому штрафу.

Правительство не желало прибегать к крайним мерам по отношению к богатым купцам, располагавшим крупными хлебными запасами. Наказание не лишало нарушителей торговой прибыли.

Даже те люди, которые подлежали тюремному заключению, должны были получить все деньги, вырученные от продажи изъятого у них хлеба.

Блюдя интересы купеческих верхов, власти проявляли гораздо меньше снисхождения к мелким спекулянтам. Им грозила «торговая казнь», т. е. наказание кнутом ²⁴.

Некоторые современники высказывали мысль, что в такой обильной хлебом стране, как Россия, люди могли бы избежать неслыханных бедствий голода. По утверждению Исаака Массы, наличных запасов хлеба было больше, чем требовалось для прокормления всего народа в течение четырех лет голода. Запасы гнили от долголетнего лежания и не использовались владельцами даже для продажи голодающим ²⁵.

Возникает вопрос: можно ли доверять показаниям подобного рода? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к монастырской документации. Монастыри были крупнейшими держателями хлебных запасов. На основании монастырских книг конца XVI — начала XVII в. Н. А. Горская установила, что наибольшими хлебными излишками располагал Иосифо-Волоколамский монастырь. Подавляющую часть зерна монастырь получал с собственной запашки, часть его монахи пускали в продажу. В неурожайные годы Иосифо-Волоколамский монастырь либо имел минимальные излишки, либо закупал недостающий хлеб. После недорода 1590 г. келарь монастыря подсчитал, что на «обиход» монахам, ссуды крестьянам и пр. потребуется на ближайший год 12 тыс. четвертей ржи, тогда как в закромах имеется всего лишь 1982 четверти. При среднем урожае в 1599 г. монахи выделили на покрытие годовых нужд 7362 четверти ржи, после чего у них осталось 7792 четверти ржи из старых запасов и нового урожая, молоченой и немолоченой в кладях на полях. Подобным же образом расходовались овес и прочие яровые. Из 23 718 четвертей на семена и монастырский обиход выделялись 13 594 четверти. В остатке оставалась меньшая часть «нового и старого хита». На полях в скирдах хранился овес из урожая 1596/97 г., но в общем запасе его доля была невелика ²⁶.

Кирилло-Белозерский монастырь принадлежал к числу крупнейших феодальных землевладельцев России. Его земли не отличались плодородием, и необходимый хлеб монастырь получал, в основном, со своих крестьян. В 1601 г. наличные запасы ржи и овса в обители не превышали 30 тыс. четвертей. Ввиду неурожая на долю вновь собранного хлеба приходилось менее 12 тыс. четвертей. Ежегодный расход монастыря, учитывая поправку Н. А. Горской, составлял более 10 тыс. четвертей ржи и овса. Таким образом, монахи имели в излишках столько хлеба, сколько им надо было для удовлетворения собственных нужд в течение всего лишь двух-трех лет ²⁷.

Накануне голода хлебные запасы Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря составляли 2834 четверти ржи и овса. Год спустя они сократились до минимума — 942 четверти. Монахи вынуждены были начать закупки зерна ²⁸.

Современники

имели все основания упрекать монахов, богатых дворян и купцов в том, что они спекулировали хлебом и обогащались за счет голодающего народа. Спекуляции отягощали бедствия населения. Но не они были главной причиной губительного голода в России в начале XVII в. Суровый климат, скудость почв, феодальная система земледелия делали невозможным создание таких запасов зерна, которые могли бы обеспечить страну продовольствием в условиях трехлетнего неурожая.

Недоброжелатель Годунова Исаак Масса утверждал, будто царь мог, но не повелел строжайшим образом знатным господам, монахам и прочим богатым людям, имевшим полные амбары хлеба, продать свой хлеб. Сам патриарх, располагая большим запасом продовольствия, якобы объявил, что не хочет продавать зерно, за которое со временем можно выручить еще больше денег ²⁹. В литературе можно найти многократные ссылки на приведенные слова Массы. Однако их достоверность вызывает сомнения. Сочиненная Массой «патриаршая речь» проникнута торгашеским духом, характерным для голландского негоцианта, но не для Иова. Ближайший помощник Бориса не мог выступить как открытый сторонник хлебных спекуляций, когда власти принимали все меры для их обуздания.

По словам Петра Петрея, Борис издал строгий приказ, адресованный землевладельцам, о продаже хлеба за полцены. Как писал Конрад Буссов, царь Борис воззвал к «князьям, боярам и монастырям, чтобы они приняли близко к сердцу народное бедствие, выставили свои запасы зерна и продали их несколько дешевле, чем тоща запрашивали…». Царские посыльные отправились во все концы страны, чтобы отписать в казну старый хлеб, хранившийся на полях в скирдах. Конфискованный хлеб отправляли в казенные житницы. Чтобы предотвратить массовую гибель бедноты, Годунов приказал «во всех городах открыть царские житницы и ежедневно продавать тысячи кадей за полцены» ³⁰. (Очевидно, твердые государственные цены были вдвое меньше рыночных.)

Правительство понимало, что одними указами невозможно покончить с дороговизной, и пыталось использовать экономические средства. Торговля дешевым казенным хлебом могла бы стабилизировать хлебный рынок, если бы подъем цен оказался кратковременным. Но голод оказался куда более продолжительным, чем того ждали. Под конец бедствия достигли таких чудовищных масштабов, что власти были вынуждены признать свое бессилие и прекратили продажу дешевого хлеба и раздачу денег бедноте, чтобы не привлекать в город новые толпы беженцев.

Итак, в начале XVII в. правительство впервые в русской истории пыталось осуществить широкую программу помощи голодающему народу. Новые меры Борис старался обосновать с помощью новых идей. Как значилось в указе о введении твердых цен в Соль-Вычегодске, царь Борис «оберегает крестьянский (православный. — Р. С.) народ во всем», жалеет о всем «православном крестьянстве», ищет «вам всем — всего народа людям — полезная, чтоб… было в наших во всех землях хлебное изобилование, житие немятежное и невредимый покой у всех ровно» ³¹.

Признание того, что не только верхи, но и низы общества — «всенародное множество» — имеют равное право («у всех ровно») на хлебное изобилие, благоденстие и покой, явилось одним из важных принципов «земской политики» Бориса Годунова.

Многие годы закрепощенные крестьяне жили надеждами на «государевы выходные лета». Своим указом о сыске беглых Борис в 1597 г. нанес смертельный удар их надеждам. Но четыре года спустя он выказал гибкость, отступив от принятого курса. 28 ноября 1601 года страна узнала о восстановлении сроком на год крестьянского выхода в Юрьев день.