Царь Давид
Шрифт:
Спустя некоторое время узнали, что Саул, узнав о смерти Великого ясновидящего, изгнал из своего царства всех тех, кто занимался общением с духами и фантомами, то есть ясновидением.
Глава 30
СЕМНАДЦАТЬ ЛУН
Парадокс возник с внезапностью песчаной бури. Как она, он затемняет глаза, мысли.
Едва прошло два года с тех пор, как Давид обезглавил великана филистимлян Голиафа, филистимский царь города Геф Анхус, тот, перед кем Давид изображал идиота, отправил к нему своих людей. Горстку посмеивающихся офицеров, среди которых немного смущенный Давид узнал того, кто вел его в Геф. Сейчас было не до шуток.
Давид принял эмиссаров в большом зале дома, который он не называл дворцом, сидя в кресле, покрытом шкурами, окруженный братьями, Эзером, Амоном и еще несколькими офицерами. Филистимляне одним взглядом оценили его.
– Хорошо играл, – сказал посол Анхуса, который занял место, расположенное значительно ниже, нежели место Давида. – А мы тебя действительно приняли за идиота. Ты не такой, и это доказывает, что ты еще умнее других царей.
Давид не вымолвил и слова.
– От наших лазутчиков мы узнали, что у тебя есть армия и несколько укреплений: Анжадди, Адуллам, Орша и, возможно, Кармель. Ты защищаешь стада округи в обмен на еду и ко всему прочему ты теперь богат благодаря женитьбе на вдове Навала. Мы оцениваем твою армию в тысячу человек. Тысяча человек – это хорошо, – помолчав, продолжил филистимлянин, – но этого будет мало против отрядов Саула. Ты подарил ему жизнь, а он же не настолько великодушен, как мне кажется.
Давид сдвинул брови.
– Он находится в одном или двух маршах отсюда, в долине Аялон, с армией в десять тысяч человек.
Давид попытался остаться невозмутимым, Эзер и другие содрогнулись.
– Саул поклялся свести в могилу тебя, прежде чем напасть на нас. Возможно, что он планирует помериться с нами, но десять тысяч человек против пятнадцати – это маловато, а у нас, кроме того, есть колесницы и союзники.
Филистмлянин выждал время, чтобы сказать все, что хотел.
– Более вероятно, что он хочет начать действия против тебя. Послезавтра, через два-три дня или немного позже.
Давиду горько было слушать эту речь. Почему его лазутчики не известили о наличии столь многочисленных отрядов?
– Царь Анхус, который не держит на тебя обиды за твой обман, предлагает тебе защиту, – сказал филистимлянин. – Я пришел торжественно предложить убежище тебе, твоей семье, твоему окружению. При условии, что ты будешь его союзником.
Наказ Самуила тотчас пришел на ум Давиду. Выжить! Прежде всего надо выжить! С одним маленьким отрядом он не сможет сопротивляться Саулу, у которого на уме была одна лишь мысль о мести. Возможно, желание мести возникало в нем при воспоминании о благородстве Давида – высшем из оскорблений, которое только можно нанести человеку, по мнению Саула. Предложение Анхуса было благодатью небес.
– Я принимаю приглашение твоего царя, – ответил Давид.
Лейтенанты остановили взгляд на своем предводителе.
– В таком случае у тебя не так много времени, чтобы покинуть Оршу. Саул будет здесь завтра, и твой отъезд может быть затруднен, и ты будешь вынужден ехать на юг. Я сейчас потороплю вестового, чтобы он известил наши отряды близ Хеброна, тебе отправят отряд для охраны. Они будут здесь через два часа.
Давид кивнул головой. Значит, теперь царь Анхус был уверен в скором столкновении с Саулом, если заручился его помощью. Отряды Давида насчитывали более тысячи человек. Были отданы приказы с одной стороны филистимлянином, чтобы вызвать отряд, и с другой стороны Давидом, чтобы его соратники собрали свои вещи и покинули Оршу до захода солнца. Сам Давид пошел к Авигее и Ахиноам, чтобы предупредить о поспешном отъезде.
– Если
– Филистимлянину? – удивились они.
– Выживание не имеет рас, – ответил он. – Анхус предоставляет нам гостеприимство, единственный филистимлянин теперь Саул.
Авигея позвала своих служанок. Гольдо Давид вышел, они начали сворачивать платья, чтобы уложить их в мешки, Авигея укладывала свои драгоценности и притирания в шкатулку. Он вернулся к филистимлянам, чтобы предложить им позавтракать.
Солнце еще не клонилось к закату, когда длинный караван отправился по дороге в Хеброн, на север, чтобы подняться в Хар-Херес, Гезер и Гат. Когда дорога поднялась и можно было окинуть взглядом леса и долины, розовеющие в свете заката, Давиду захотелось протянуть руку и приласкать их, как будто он был великаном.
Они прибыли еще до наступления ночи. Факелы горели на железных рогатинах, установленных на земляных валах. Лейтенант филистимлян отдал приказ дозорным, те что-то крикнули ему в ответ, после чего в воротах заскрипели засовы. За крепостной стеной, невзирая на поздний час, собралась толпа, ожидая чужеземцев. Дети таращили глаза, ища взглядами легендарного победителя Голиафа.
– Завтра у вас будет повод для разговора, – шептал Давид в бороду. Слуга направился к нему, помог спуститься на землю, объяснил ему, что покои для него и его семьи определены во дворце царя, а другие покои предназначались для его отряда. Наконец, царь пригласил его на ужин, еда для отряда также была приготовлена. Понадобился еще час, чтобы каждый смог устроиться. Солдаты принесли горы тюков.
– Сколько богатства! – прошептал Давид. – Нужно путешествовать с котомкой, и все.
Он привез только меч Голиафа и собственное оружие.
Он мечтал лишь о том, чтобы смыть пыль с губ. В этом ему помог рог, наполненный вином, настоящий рог, украшенный золотом, предложенный Анхусом в знак дружеского расположения.
Потом Анхус распростер руки, чтобы обнять плечи Давида, который был выше его. Его дыхание говорило, что он уже выпил, а его раскрасневшееся улыбающееся лицо – о его великодушии. Он повторял без остановки:
– Добро пожаловать! Добро пожаловать, герой! Добро пожаловать, хитрый Давид!
Придворные в расшитых туниках, головных уборах, украшенных мехом, казались счастливы видеть в своих рядах храброго воина. Все пили и ели, сидя на земле.
– А ты меня насмешил! – воскликнул Анхус. – Ты хитрый весельчак!
Он начал говорить хитро, а теперь смеялся во все горло, и Давид смеялся тоже.
– Я люблю находчивых людей! – сказал Анхус, слова которого в этот вечер были кратки. Давид улыбался его похвалам. Братья Давида и Эзер понимающе смотрели на него. Если Анхус представил себе, что он укротил льва, он должен был приготовиться к разочарованию. Еда была обильной и даже изысканной. Соленый морской язык с кунжутом, жареная птица в винном соусе, зажаренный ягненок, нутовый крем, салями, печенье с миндальным кремом, сыры и особенно вино, бурдюки и бурдюки вина. Не слишком терпкое, но сохранившее вкус плодов. Эти люди пили его почти неразбавленным. Придворные наливали стакан за стаканом, провозглашая тост за храбрость их гостя, за победу, за плодовитость, за их потомков, за потомков их потомков, становясь все более и более веселыми и менее осмотрительными. Поднялся гомон, смешанный с резкой музыкой систр и костяных флейт, потом он стал тише, еще тише, а вскоре разговоры уже и совсем стали невнятными. Давид повернул голову, Анхус дремал. Офицеры из его окружения без стыда спали и храпели.