Царь Давид

Мессадье Жеральд

Давид взглянул блуждающим взглядом на Нафана.

– Так как ты сделал это, – продолжил прорицатель, – твоя семья больше никогда не будет под моей защитой.

– Я согрешил против Господа, – сказал Давид.

– Ты не умрешь, – сказал Нафан, – но ребенок, которого ты зачал, заплатит за тебя.

Таким образом, слово великого воина не единственный закон в мире? Был другой закон. Как он этого не понял? Тело заплатит прежде всего. Давид понял, что у него навсегда отобрали удовольствие женщин. Никогда больше не почувствует он весну в пояснице,

никогда больше не возникнет у него чистое желание, как летний дождь, который идет с моря. Господь ему все дал, а теперь он мало-помалу отбирает дары, прежде чем смерть сорвет праздничную скатерть и сбросит всю посуду на пол.

Когда родился ребенок, мальчик, он оказался слабым и болезненным. Давид молился и постился. Старейшины царского дома просили его поесть, он отказался. Он больше не мылся, не расчесывал волосы и бороду. На седьмой день поста, лохматый, исхудалый и суровый, он обнаружил, что в его покоях необычно тихо. Выйдя из своей комнаты, он нашел испуганных слуг в коридорах и был удивлен их шепотом.

– Ребенок умер? – спросил он.

– Он умер, – ответили ему.

Они боялись сообщить ему это, привести его в отчаяние. Он позвал Эфраима.

– Помоги мне помыться, – сказал он. – Позови слуг. Мне нужны чистые одежды.

К всеобщему удивлению, он мылся долго, смазывал волосы маслом и расчесывал их. Потом, выбрав свои самые красивые одежды, облачился и направился в храм молиться. Вернувшись во дворец, он приказал подать ему ужин.

– Когда твой сын был жив, ты постился, – заметил Эфраим, – а теперь, когда он умер, ты хочешь есть?

– Когда ребенок был жив и болел, я постился и молился в надежде, что Господь проявит ко мне милость. А зачем поститься теперь? Я не верну ему жизнь. Теперь не он придет ко мне, а я приду к нему.

Закон есть закон. Жизнь за жизнь. Чего хотели эти люди? Притворства?

Когда Иоав бросился в наступление на Равва, часть которого, называемую городом вод, он уже захватил, Давиду было отправлено простое послание: «Тебе лучше самому собрать оставшуюся армию и взять приступом верхний город, иначе я это сделаю сам и дам ему свое имя».

Генерал отдавал приказы царю! Давид пошел в сражение и взял город. Однако Иоав не скрывал своей непочтительности, и Давид знал: убийство Урии тому причиной.

Глава 14

ОТРАВЛЕННЫЙ ПЛОД

Война! Война! Проклятие Нафана подтвердилось сразу же.

Давид устал, и даже лучшие вина Галилеи не уничтожали вкус пыли во рту. Уже давно он не играл на лире. Больше не пел. И лишь изредка слушал молодого музыканта из Иерусалима, который восхищал его своим талантом.

– За двадцать лет я пролил столько крови, что можно наполнить озеро, – сказал он однажды вечером Вирсавии.

– Может быть, нужно было пролить свою кровь, чтобы успокоиться? – ответила она. – Твою или твоих близких.

Но битвы скоро переместились во дворец. Худшие войны – те, которые называют «гражданскими». О первой из них

Давид узнал, только когда она началась и когда уже пролилась кровь.

Это случилось в ветреную ночь, когда Давид, закончивший ужин с Авигеей, заметил внезапное оживление во дворце. Люди бегали по коридорам, стучали двери, раздавались крики. Он наклонился через окно и заметил при свете танцующих факелов несколько мулов, которых слуги вели в стойла. «Царь! Царь! Предупредите царя!» – кричали люди, которых Давид не мог различить. Его жены отправили своих слуг за новостями. А сам он пошел за Эфраимом. Но ему удалось отыскать только двух перепуганных слуг. Он схватил одного за руку.

– Что происходит?

– Мой царь… Мой царь! Царевичи… Твои сыновья… все убиты!

Кровь отхлынула от лица.

– Убиты – кем? – закричал он.

– Прости меня, мой царь, прости меня… Авессаломом!

Эфраим прибежал с другими слугами: он поддержал шатающегося Давида и довел его до комнаты. Едва войдя, Давид разорвал свои одежды и с криком бросился на ложе. Экзальтированное и жуткое смятение охватило царские покои. Женщины кричали в своих комнатах и царапали лица.

И тогда появился молодой человек. Это был Ионадав, сын брата Давида, Саммы. Он прошел через толпу и бросился в ноги своему дяде.

– Мой царь, заклинаю тебя! Твои сыновья, мои братья, почти все живы! Послушай меня! – Давид выпрямился, устремил на юношу взгляд безумных глаз и схватил его за руки. – Послушай меня! Только один царевич мертв, Амнон!

Наконец Давид пришел в себя, приложил руки к лицу, посмотрел на своего племянника и крикнул надломленным голосом:

– Почему он мертв? Кто его убил? Камергеры и слуги слушали, пораженные.

– Авессалом.

– Зачем?

– Я расскажу тебе это, мой царь, мой дядя. Но успокойся сначала.

Давид оперся о плечо молодого человека, чтобы встать. Новость распространилась по дворцу. Вскоре из окна послышался крик женщины. Это была Ахиноам, мать Амнона. Плач других людей заполнил ночь. К горю Ахиноам присоединились остальные женщины.

– Оставьте нас, – сказал Давид. – Эфраим, принеси нам воды.

А когда они остались одни, Давид налил воды в бокал и велел молодому человеку сесть на табурет.

– Теперь рассказывай.

– Амнон увидел Фамарь, твою дочь, сестру Авессалома, дочь Мааны. Она очень красива, даже слишком, красивее своей матери.

Ионадав перевел взгляд на дядю.

– Он обезумел от желания. Был как больной. Не мог и часу прожить, чтобы не видеть ее.

Ионадав опустил глаза.

– Это я ему посоветовал сказать тебе, что он болен и попросить тебя разрешить Фамарь позаботиться о нем.

Давид качнул головой: узнав, что Амнон болен, он действительно пошел к нему. Амнон просил у своего отца, чтобы Фамарь ухаживала за ним. И Давид приказал Фамарь пойти к Амнону.

– Когда Фамарь приготовила и принесла ему пироги, он попросил свою сестру подойти к постели. И тогда…