Царь Давид
Шрифт:
Вместе со старейшинами города Давид направляется на указанное ему место и видит над гумном… парящего в небе исполинского ангела с обнаженным мечом, простертым в сторону Иерусалима. Поняв, что еще немного — и мор войдет в стены его столицы, Давид валится на колени. Вместе с ним падают на колени и старейшины. Им было не дано видеть ангела — но, во-первых, они не могли оставаться на ногах в то время, как царь встал на колени, а во-вторых, добавляют комментаторы, они, видимо, все-таки почувствовали исходившую от ангела эманацию и поняли, что являются участниками некоей сакральной мистерии.
Между тем Давид молит Бога о том, чтобы Он перестал наказывать ни в чем не повинный народ и наказал бы вместо
«И сказал Давид Богу: не я ли велел исчислять народ? Это я согрешил и содеял зло! А эти овцы — что сделали они?! Да будет рука Твоя на мне и на доме отца моего, а народ Свой не поражай!» (I Хрон. 21:17).
Это — та молитва, которую Бог ждал от Давида. Именно она поднимает Давида на уровень таких лидеров нации, какими были Моисей, Иисус Навин, пророк Самуил и в конечном счете Саул — лидеров, для которых судьба их народа всегда значила куда больше их собственной жизни, а порой и жизни их близких.
После этой молитвы Бог окончательно останавливает мор, который в итоге продолжался все-таки чуть меньше обещанных Им трех дней. Одновременно в этот момент Всевышний открывает, наконец, Давиду ту тайну, которая мучила его больше сорока лет: гумно иевусея Орны располагается на той самой горе Мория, где, как говорил ему Самуил во время их последней встречи, должен быть построен постоянный Храм Богу.
Давид тут же решает приобрести это гумно у Орны, а когда тот предлагает просто подарить его царю, категорически отказывается принять это место в дар:
«И обернулся Орнан, и увидел ангела, а четыре сына его, что были с ним, спрятались. А Орнан молотил пшеницу. И пришел Давид к Орнану. И взглянул Орнан, и увидел Давида, и вышел из гумна и поклонился Давиду лицом до земли. И сказал Давид Орнану: дай мне место, что занято гумном, и я построю на нем жертвенник Господу, — за полную цену отдай его мне, и прекратится мор в народе. И сказал Орнан Давиду: возьми его себе, и пусть делает господин мой царь, что угодно ему. Смотри: я отдаю быков для всесожжения и молотила — на дрова, а пшеницу для хлебного приношения. Все отдаю я! И сказал Давид Орнану: нет, ибо только за полную цену хочу купить я, потому что не могу принести Господу то, что принадлежит тебе и во всесожжение — даровое. И дал Давид Орнану за место это шестьсот шекелей золота. И построил там Давид жертвенник Господу, и вознес всесожжения, и жертвы мирные, и призывал Господа, и Он ответил ему огнем с небес на жертвеннике всесожжения. И сказал Господь ангелу, и он вернул меч в ножны свои» (I Хрон. 21:20–27).
Сам факт, что иевусей Орна владел большим гумном под Иерусалимом и, вероятно, жил в этом городе, еще раз свидетельствует о том, что по меньшей мере часть коренного населения Иерусалима не только не была уничтожена при его взятии, но и осталась жить в своих домах, то есть жестокость Давида при взятии городов в Библии явно преувеличена. Причем, вероятно, авторы этих преувеличений считали, что таким образом они способствуют еще большему прославлению Давида. Но из самого текста Библии ясно также, что Орна Иевусеянин — отнюдь не простой, а очень знатный человек. Мидраш даже утверждает, что он — не кто иной, как прежний царь Иерусалима. О богатстве Орны свидетельствует сам факт владения им гумном, а вот о неординарности его натуры — то, что он, как и Давид, видит ангела. Демонстрируя свои верноподданнические чувства, Орна предлагает в дар Давиду гумно, а также своих животных для жертвоприношения, однако Давид платит ему и за то, и за другое полную цену — и для того, чтобы жертвоприношение исходило от него лично и потом никто не мог сказать, что земля, на которой стоит Храм, не принадлежит евреям или досталась им даром.
В «Хрониконе» Давид выплачивает Орне-Аравне 600 шекелей (6,8544 килограмма) чистого
В момент совершения жертвоприношения Давида охватило поэтическое вдохновение, и он сложил поистине один из своих самых лучших, 24-й [23-й] псалом:
«Давида песня. Господу принадлежит земля и все, что на ней, мир и его обитатели, ибо Он основал ее на морях и утвердил на реках. Кто взойдет на гору Господа и кто предстанет на Его святом месте? Тот, у кого чисты руки и чисто сердце; кто не возносил напрасной клятвы Моим Именем и не клялся ложно… Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь двери вечности — и войдет Славный Царь. Кто этот Славный Царь? Господь — сильный и могучий, Господь, могущественный на поле битвы. Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь двери вечности — войдет Славный Царь. Кто этот Славный Царь? Бог Воинств — Он Славный Царь вовеки…» (Пс. 24 [23]: 1–4, 7—10).
Согласно преданию, стих «Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь двери вечности — войдет Славный Царь. Кто этот Славный Царь? Бог Воинств — Он Славный Царь вовеки» произнес царь Соломон, когда в Святая Святых построенного им Храма вносили Ковчег Завета — без этого Ковчег внести не получалось. Затем этот псалом исполнялся хором левитов в Храме по воскресеньям — дню, с которого евреи начинают отсчет рабочей недели.
Тогда же, согласно традиции, Давид сложил 132-й [131-й] псалом, в котором благодарил Бога за то, что тот открыл ему место, где должен находиться Храм, и объявлял, что теперь он может считать себя свободным от обета не смыкать глаз для сна — ведь обет, согласно этому псалму, звучал так: «Не войду я под крышу своего дома, не взойду на свое ложе, не дам сна своим глазам и векам дремоты, пока не найду места Господу, обители Всесильному Богу Яакова» (Пс. 132 [131]: 3–5). Теперь, когда это место было найдено, он мог считать этот обет выполненным.
Дж. Фрэзер утверждает, что рассказ Библии о наказании, последовавшем за проведением Давидом переписи населения, основан на распространенном у многих народов, живущих в самых разных уголках планеты, суеверном страхе перед подсчетом людей, животных и т. д. и убеждении, что такой пересчет может привести к их смерти.
«…Принимая во внимание все изложенное, — писал Фрэзер, — мы с большей степенью вероятности можем предположить, что антипатия, которую евреи времен царя Давида питали к переписи населения, коренилась всецело в народном суеверии; возможно, что последнее укрепилось вследствие вспышки чумы, последовавшей тотчас же за переписью» [83] .
83
Фрэзер Дж.Фольклор в Ветхом Завете. С. 343.
Впрочем, сейчас уже, согласитесь, не столь важно, какое из объяснений — религиозное или атеистическое, мистическое или рациональное — наиболее правильно объясняет описанные выше события. Все источники сходятся в одном: поняв, где следует строить Храм, и купив это место, Давид в последний год своей жизни уже не мог думать ни о чем другом, кроме Храма и всего, что связано с его возведением и будущей литургией в его стенах.
А между тем в стенах царского дворца разворачивалась беспощадная борьба за то, кто же именно унаследует трон.