Царь-Космос
Шрифт:
– Соблюдаем порядок, товарищи!.. Однако имеется другая опасность. Если мы в постановлении оформим запрет на опыты Иванова, это может сорвать всю задумку. Врагов недооценивать нельзя, наши документы они читают очень внимательно. Постановление по «сатирусам» должно стать легальным прикрытием, значит, в нем не может быть ничего лишнего. Пусть Иванов ездит пока по миру, покупает своих обезьян. Это займет пару лет, за это время наши нелегалы смогут закрепиться и наладить работу. А потом мы профессора слегка поправим. Что скажете, товарищ Вырыпаев?
Батальонный неуверенно
– Как-то несерьезно, товарищ Сталин. То ли врагов обманываем, то ли самих себя. Не знаю, как было с работами Берга…
– Не знаете, – согласился Генеральный, с удовольствием затягиваясь. – А было это до известного постановления ЦК. Сейчас мы в данном вопросе наводим должный порядок. Берг увез своих питомцев в Закавказскую Федеративную республику, и мы уже дали необходимые распоряжения товарищам Орджоникидзе и Орахелашвили. Они, кстати, присмотрят и за тем, что творится в Сухумском питомнике. Скажем прямо: до недавнего времени в Центральном Комитете левая рука часто не знала, что делает правая. Теперь, если эта левая будет своевольничать, мы ее оторвем к чертовой матери!
Клуб сизого дыма, поднявшийся над столом, послужил своеобразной точкой, более похожей на восклицательный знак.
– Товарищ Сталин! – комиссар Лунин встал, без особой нужды поправил пиджак. – Мне известно, что было до постановления. До постановления несколько товарищей расписались под очень важными документами. Напомню один. Это решение Реввоенсовета РККА об оказании помощи революционному движению на юго-востоке Китая. Речь шла о Тибете, о строительстве на месте монастыря Шекар-Гомп военной базы, известной ныне, как Объект № 1. Подписал документ не Троцкий, а его заместитель Склянский, но отвечать пришлось именно председателю Реввоенсовета, причем в самый неподходящий момент – перед Х съездом партии. На самом съезде у него оказались связаны руки…
Для белого офицера сказанное было китайской грамотой, а вот красный командир невольно насторожился. Про драматичный и шумный Х съезд рассказывали всякое. Знающие люди утверждали, что прогремевшая «дискуссия о профсоюзах» должна была стать предлогом для полной смены партийного и советского руководства. Красный Лев уверенно шагал к самой вершине… Не вышло. В решающий момент Лев, по злому выражению одного из свидетелей, «постыдно скрылся в кусты, как провинившийся Трезор», бросив своих ничего не понимающих сторонников. Выходит, есть на то причина?
– …А теперь мы ввязываемся в авантюру, за которую рано или поздно придется расплачиваться. А кто окажется под ударом? Вы сами их, товарищ Сталин, назвали. Заявки, с которых и началось все дело, подали исполком Коминтерна и Главный штаб РККА, Зиновьев и Троцкий. Удачный предлог для очередной фракционной свары. И по вашему, это ха-ра-шё?
Генеральный слушал безмятежно, лишь пальцы, сжимавшие носогрейку, напряглись и слегка побледнели.
– …Центральная контрольная комиссия в числе прочих задач призвана охранять единство партии и предотвращать подобные «обезьяньи» скандалы – даже если они кому-то персонально очень выгодны.
Лунин коротко кивнул присутствующим и, не оглядываясь, прошел к выходу. Негромко хлопнула высокая белая дверью.
– Какой горячий молодой человек, понимаешь, – усмехнулся Сталин, пряча трубку в карман. – С товарищем Кимом и его отделом мы решим любой вопрос, а не только эту мелочевку. Боюсь, товарищ Лунин близок к созданию культа собственной принципиальной личности…
Ротный и Вырыпаев, не сговариваясь, взглянули на Генерального. О «культе личности и его последствиях» читать приходилось, причем совсем недавно.
– Уже ознакомились? – понял тот. – Вам очень страшно, товарищи? Если верить этой филькиной грамоте, я сейчас должен отдать вас в застенки какого-то Ежова и его «эн-ка-вэ-дэ». Там вы сразу признаетесь в том, что шпионили для короля Сиама и всех сорока его жен.
Сталин поморщился, встал, вышел из-за стола.
– Иногда просто устаешь от человеческой глупости и подлости. Надеюсь, вы, товарищи, не поверили в подобный бред?
– Да чепуха это все! – искренне воскликнул красный командир. – Не обращайте внимания, товарищ Сталин!
Поручик немного промедлил с ответом, но тоже сказал, что думал:
– Товарищ Сталин! Лунин – человек несдержанный, но, по-моему, очень прямой и честный. У него нет камня за пазухой. Опасаться следует совсем других, которые не говорят в лицо, а рассылают подметные письма. Все это, конечно, не случайно, ваши противники что-то готовят. Я бы не верил тем, кто слишком сладко улыбается.
Генеральный чуть подумал, кивнул и протянул руку.
– Вы хорошо сказали. Спасибо!
В знакомую комнату входить не спешили, задержались в пустом коридоре, возле широкого пыльного подоконника. Хотелось поговорить, но слова не шли.
– Курить хочется, – вздохнул один. – У товарища Зотовой попросить, что ли?
Второй поглядел в немытое окно, дернул плечами.
– Думаешь, легче будет? Я бы не стал, это вроде как перед самим собой капитулировать… Слушай, а как Лунин товарища Кима-то назвал? Кимом Петровичем? Выходит, Ким – не фамилия?
– Я заметил, – согласился первый. – Вероятно, псевдоним. Разницы, впрочем, не вижу, особенно для шпионов короля Сиама и его сорока жен. Влипли мы с тобой, можно сказать, капитально.
Второй согласно кивнул:
– По уши. Но этот не повод киксовать. «Разведчик весел и никогда не падает духом». Не забыл?
– Будь готов!
– Всегда готов!
3
День был теплый, солнечный, поистине весенний. Вечер тоже удался, солнце уходило неспешно, оставляя за собой длинные мягкие тени и глубокую синь темнеющего неба. Мертвые прошлогодние листья, устилавшие аллеи, мягко хрустели под ногами, сырость ушла, воздух был свеж и чист. Мраморные ангелы за железными оградами смотрели спокойно и мудро, даже надмогильные кресты не казались зловещими. Просто старый камень…