Царь мира сего, или Битва пророков продолжается
Шрифт:
Иван Тырданов
ЦАРЬ МИРА СЕГО, ИЛИ БИТВА ПРОРОКОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ…
роман
Предисловие
Эта книга началась с размышлений о судьбе России. С попытки понять ее мистическую задачу, осознать ее сложную историческую роль в прошлом, а главное – в будущем…
Общественное сознание навязчиво приучается к неизбежности краха России. В СМИ уже много лет без доли сомнения обсуждаются различные вариации, как будто это уже свершившийся факт. Подобные
Поэтому возникла мысль создать альтернативу, пропагандирующую твердую уверенность в больших перспективах России. Я исходили из простого умозаключения – невозможно ничего хорошего сделать, свято веря в то, что все будет плохо. Мое твердое убеждение – нужно пропагандировать победу, а не поражение!
Предлагаемые нам на выбор варианты нашего будущего – исламская или китайская экспансия и глобализм – являются цивилизационными проектами, так или иначе основанными на древних и новых пророчествах (Мировой коммунизм, Всемирный Халифат, Всемирный Израиль, Империя «золотого миллиарда») и безусловной вере в обязательное их исполнение. Ни в одном из этих вариантов для России места не находится. Более того, все эти проекты являются между собой непримиримыми конкурентами, а Россия каждым из них рассматривается не более чем приз победителю.
Получается, что русским людям не во что верить, нечем руководствоваться при выборе предлагаемых вариантов. У русских нет четких ориентиров. Именно поэтому нация крайне разобщена, дезориентирована и легко «ведется» на самые губительные для нее предложения.
Эти размышления побудили меня провести исследования собственных православных пророческих источников, которые однозначно говорят об ином развитии событий, где роль России в мировой истории предполагается огромной и положительной.
Современный мир много думает о будущем. Потому что слишком уж оно тревожно… Это выражается в огромном количестве фантастических произведений, каждое из которых является предположением или даже прогнозом будущего. Своеобразным пророчеством. Но большинство из них высасываются из пальца, авторы плодят стереотипы, кочующие из книги в книгу о космических войнах, битвах с пришельцами или киборгами. И львиная доля их почему-то настойчиво приучает нас к какой-то мировой империи, мировому правительству. В них практически нет места народам и государствам. Эти понятия подменены какой-то цивилизацией…
И мы к этому уже почти привыкли.
Но мне, как православному, такая фантастика не по душе. Я против мировой цивилизации. И я знаю – не бывать ей никогда! А если и случится, так только после того, как не останется на земле ни одного русского! Я верю Серафиму Саровскому, Иоанну Кронштадскому и многим, многим другим пророкам, а не легиону фантастов.
Поэтому я предлагаю на суд читателя плод моих размышлений, основанных на Вере в Господа Иисуса Христа и Православную Церковь, выраженный в жанре фантастики.
Это – вторая книга цикла «Битва пророков». В первой вы ознакомились с двумя первыми частями «Конец Света или Начало Мрака» и «Последний Каган». На страницах этой книги нашему герою Михаилу Беловскому предстоят не менее трудные и увлекательные приключения в разных временах и странах, чтобы будущее нашей страны и всего человечества
И прошу не судить строго. Это не богословский и не исторический труд. Это – фантастика. Легкий жанр, так сказать…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«Вакантный антихрист»
Диверсия
– Проклятье! – рыкнул Бизон, вытирая скатертью волосатую грудь, на которую он пролил напиток из-за того, что яхту неожиданно сильно качнуло.
– Что опять с нами происходит?
Палмер споткнулся, повалил свой шезлонг и глупо хихикнул:
– Это опять цунами, сэр!
– Засунь в свой рот кусок пирога, уорент-офицер! Беловски, что там за бортом?
– Там штиль, командир.
– Тогда кто нас швыряет?
– Наверное, это небольшой скачок во времени, сэр.
– Что ты городишь, Майкл? – вытаращил глаза Ларош.
– Ничего странного, сэр. Видимо, яхта отстала от отлива на какое-то небольшое время, а потом просто немножко упала в воду…
Бизон похлопал веками:
– А! Это юмор такой? Майкл, у меня в последнее время с юмором большие проблемы. Поэтому говори проще, без образов и аллегорий…
– Есть, сэр! Докладываю: я не знаю, почему качнуло яхту!
– Ну, вот это другое дело, – по-отечески улыбнулся он, – чувствуется, что ты настоящий американский офицер…
– Сэр, по-моему, к вам возвращается чувство юмора.
– Это не чувство юмора, Беловски, это констатация факта, потому что я тоже американский офицер. И тоже ничего не понимаю…
– Так, значит, наконец, свершилась мечта нашего президента, сэр!
– Какая? У него их столько, что государственная канцелярия не успевает записывать…
– В американской армии появляется единомыслие, сэр!
– Мне встать и прослезиться? Палмер, напой-ка гимн США!
Палмер никогда не понимал шуток, поэтому он, торопливо проглатывая что-то непрожеванное, на полном серьезе ответил:
– Я плохо пою, сэр. У меня нет слуха, а голос громкий.
– Ничего, ничего, Палмер. Главное в исполнении гимна – чувство. У тебя есть чувство?
– Какое чувство, сэр? – не понял уорент-офицер.
– Ну, хоть какое-нибудь чувство есть?
– Да, сэр. У меня есть сильное чувство, – сказал он, держась руками за живот.
– Ну, так беги скорее! – хором заорали Бизон и Майкл. – А то сейчас яхта опять завоет, что без нашей помощи ей не справиться с твоим чувством! – крикнул вдогонку Бизон.
Палмер пробкой вылетел из бара, и уже через секунду они услышали, как грохнула дверь гальюна и возмущенный голос бортового оператора:
– Сэр! Сообщите, пожалуйста, механику, чтобы заменил разбитый вами торсионный замок!
Когда очередной приступ смеха над Палмером прошел, Бизон слез со стола и, покачиваясь, пошел к себе в каюту спать. Михаил остался в баре один. Он поймал себя на мысли, что его опять гнетет то ли какое-то воспоминание, то ли какая-то забота… Допив свой сок, он вышел на палубу, чтобы просвежиться и что-то обдумать. Правда, он еще не знал – что конкретно он будет обдумывать. Растянувшись на кушетке для загара, Беловский взял в руки интернет-приемник и весьма удивился, когда на голографическом мониторе опять появилось светлое пятно и такой уже родной голос Изволь строго велел приложить к нему пальцы. Михаил даже обиделся: