Царь нигилистов 6
Шрифт:
Тем временем, они подъехали к зданию университета.
Оно было построено в стиле петровского барокко, как комендантский дом Петропавловки, то есть было красным с белой рустикой, белыми пилястрами и белыми наличниками на высоких окнах.
Внутри был длинный коридор с наборным паркетом, деревянные книжные шкафы вдоль стены, арочные романские окна напротив и портреты профессоров в проёмах.
Вот и лекционная аудитория.
Двери распахнулись, и они вошли внутрь.
Для Саши со свитой были оставлены
Раздался грохот отодвигаемых лавок. Студенты вставали со своих мест. Раздались аплодисменты.
Саша оперся на стол и обернулся к аудитории.
Поднял руку.
— Спасибо, я очень тронут, — сказал он. — Честно говоря, побаивался сюда идти, думал, освищите за то, что я использовал мой королевский дар не по адресу. Не совсем наложением рук, но тем не менее. Я считаю, что в данном случае всем нам известный издатель неправ. Яков Иванович Ростовцев никакой не ретроград, и я жду от него приемлемого для нас варианта решения крестьянского вопроса.
Вошёл профессор Костомаров. И его тоже встретили аплодисментами, несмотря на запрет.
Профессор был гладко выбрит, ни броды, ни усов. Зачёсанные назад волосы, выдающийся нос. Маленькие круглые очки на носу. Одет в сюртук, белую сорочку с накрахмаленным воротничком, под которым красовался не привычный «хорват», а шёлковый галстук: короткий и широкий.
— Николай Иванович, — обратился к нему Саша. — Я прошу меня простить, но с вашего позволения я отниму от вашей лекции буквально пять минут.
— Хорошо, Ваше Императорское Высочество, — кивнул Костомаров.
— Господа студенты! — начал Саша. — Мне нужна ваша помощь. Думаю, вы слышали о том, что в субботу я был в Петропавловской крепости. Там сейчас находятся в заключении студенты из Харькова и Киева. Я купил для них немного еды, но это оказалось не самым главным. Кормят там вполне нормально. Но в казематах холодно и сыро, и они мёрзнут под хлипкими байковыми одеялами. Я им обещал купить шерстяные, но по независящим от меня обстоятельствам не могу этого сделать сейчас на мои деньги.
Но совместное действие гораздо лучше любой личной благотворительности.
Потому что вместе мы сможем сделать то, что ни одному миллионщику, ни одному купцу первый гильдии, ни одному принцу не под силу.
Я объявляю сбор на одеяла. По моим расчётам, если взять сразу на всех, можно уложиться рублей в пять за штуку. То есть нужно порядка ста рублей.
Но ещё узникам не хватает книг. Библиотека там маленькая и состоит из разрозненных томов. Комендант Мандерштерн обещал мне собрать их пожелания и прислать мне списки книг, которые они хотели бы видеть в тюремной библиотеке, но пока не прислал. Так что я не знаю, сколько нужно на книги. Поэтому я прошу у вас позволения потратить на книги то, что останется (если останется) после покупки одеял.
— Ура! — крикнул
Подхватили несколько голосов.
— А что они натворили? — спросил кто-то.
Но на него зашикали.
— По-моему, неважно, — заметил Саша. — Мерзнуть без приговора не должен никто.
Студенты зашумели.
Тут же нашлась фуражка и пошла по кругу.
Зазвенела мелочь, кто-то положил несколько банкнот.
Фуражка дошла до Саши, и он вынул из кармана свои золотые часы, которые были с ним с лета 1858-го. И опустил в фуражку.
— Часы ведь мои, Григорий Фёдорович? — поинтересовался он у Гогеля.
— Да-а…
— Теперь у вас буду время спрашивать, — пообещал Саша.
Часы, судя по габаритам, стоили рублей четыреста.
— Поучаствуете? — спросил он у Гогеля.
Гувернёр замешкался. Вряд ли потому, что не имел денег или жалел на сбор. Скорее прикидывал будущую реакцию государя.
— Можно мне, Ваше Императорское Высочество? — спросил Костомаров.
И фуражка слиняла от растерянного Гогеля и оказалась на преподавательском столе профессора.
Костомаров вынул кожаный кошелёк и выгрузил в ёмкость пару бумажек, кажется, пятирублёвых.
— Сколько там? — спросил Саша.
Костомаров пересчитал.
Несколько кучек банкнот и стопочек мелочи.
— Сто сорок три рубля пятьдесят копеек, — подытожил профессор.
— Отлично! — сказал Саша.
— Плюс ваши часы, — добавил Костомаров.
— Одеяла сегодня же купим в крепость отвезём, — пообещал Саша. — Часы можно потом продать, и деньги пойдут на книги. Николай Иванович, вы согласны хранить кассу помощи заключённым студентам?
— Да, хорошо.
— Господа студенты! — продолжил Саша. — Поднимите, пожалуйста руки, кто за то, чтобы доверить кассу Николаю Ивановичу?
Студенты подняли руки. Много.
— Петя, посчитай, пожалуйста! — попросил Саша Кропоткина.
Юный князь важно обошёл аудиторию и честно посчитал.
— Кто против? — спросил Саша.
Таковых не оказалось.
— Честно говоря, не доверяю единогласным решениям, — заметил Саша. — Мне всегда кажется, что что-то тут не то. Но быть по сему.
— Сегодняшняя лекция посвящена истории царевича Алексея Петровича, — начал Костомаров.
— О! — с места сказал Саша. — Актуально! Как раз после сбора узникам Петропавловки. Мандерштерн просветил меня, что царевич был в Трубецком бастионе. И даже показал конкретный каземат.
Костомаров строго посмотрел на Сашу.
— Извините ради Бога, Николай Иванович! — сказал Саша и сел на место.
— Да, — сказал Костомаров, — Александр Александрович совершенно прав, царевич Алексей содержался в Трубецком бастионе. Но начнём мы не с этого, а с первой женитьбы Петра Великого и рождения его сына…