Царь

Ланцов Михаил Алексеевич

Спустя полтора месяца. Вена

Иосиф I прочитал письмо о взятии Лилля и отбросил его на стол.

Да, победа. Да, такая, что для защиты Парижа, которому в будущей кампании станет угрожать принц Евгений, французы вывели войска из Северной Италии, позволив имперским войскам занять ее практически без боев. Однако это не радовало. Потому что на фоне военных успехов разворачивалась драма семейная, ужасающая Императора и совершенно выбивавшая его из колеи.

Когда его мать Элеонора Нойбургская поведала ему о «проклятье королей», о котором узнала

от Петра, то он не поверил. Подумаешь! Глупость восточного варвара. Да, он был верным другом и союзником. Но ведь испокон веков короли старались сохранить чистоту голубой крови и избегали брать в семью простолюдинов или недостаточно родовитых. А тут Петр со своими варварскими замашками.

Однако вымерла вся испанская ветвь его семьи, что наводило на грустные мысли. Иосиф гнал их от себя, но они накрепко поселились в голове, изводя и мучая сомнениями. А потом настал черед Австрийских Габсбургов. За подошедшее к концу лето этого года почило много его родичей. Обе дочери. Две сестры. Брат. Из родных и близких людей у него остались только мать и сестра, вышедшая замуж за Петра. Впрочем, «проклятье королей» обрушилось не только на монаршую семью, но и родичей из числа тех, что третьего-четвертого и далее колена. Так что большой дом Габсбургов потерял свыше трех десятков своих представителей.

Иосиф был в ужасе и полном смятении.

А тут еще война. Зачем? Ради чего?

Но мать настаивала, и он не мог ее ослушаться. Да и поддержка мужа сестры – русского царя – очень помогла этим летом, позволив компенсировать не только полный разгром Англии, но и потерю флота.

Однако его воля оказалась скована по рукам и ногам. Настолько, что делами продолжала управлять Элеонора, которая была уже немолода. А он предался молитве, прося прощения за грехи отцов и дедов. Что не замедлило сказаться на общей обстановке как в Вене, так и в Империи в целом, стены которой явственно зашатались.

В то же время. Версаль

Людовик XIV находился в таком же ужасающем состоянии духа, что и его главный оппонент – Иосиф. Но совсем по другому поводу. Разгром в Испанских Нидерландах и потеря Северной Италии стали для него ударом. Он осунулся. Потерял аппетит. Кроме того, недавно разругавшись с Вобаном, он потерял и его для Франции. Старик [55] обиделся и убежал к этому прохвосту – Петру. А ведь сейчас он был так нужен…

55

Вобану в это время было 72 года. Очень солидный возраст для тех лет. Однако он до последнего сохранял высокую активность. И если бы не опала Людовика, отстранившего его от дел, он бы еще несколько лет протрудился на благо Франции. Этим Петр и воспользовался. Впрочем, Петру он был нужен только для одного – для ослабления Франции.

Король прошел по кабинету, с легкой нервозностью теребя кружева рукавов.

– Милый друг, – мягко положив королю на плечи ладони, произнесла госпожа Франсуаза де Ментенон, его официальная фаворитка. – Вы зря переживаете.

– Как зря?! Ты не понимаешь! Это катастрофа!

– Петр одержим бесами. Он чудовище, которое послал сам сатана, чтобы разрушить дела церкви.

– И что

это меняет? – недовольно повел плечом король, намереваясь сбросить руку Франсуазы. Но у него не получилось.

– То, что он не позволит Габсбургам выиграть. Ведь они – честные католики, хоть и враги. Ему нужно, чтобы проиграли мы все.

– Но он помог Шотландии. А в Ирландии восстание честных католиков сбросило англичан в море.

– Это все уловки. Петр лукав и хитер. Его коварство не знает пределов. Я уверена, что Шотландия заплатит за эту помощь сполна. Да и Ирландия тоже. В будущем.

– Он меня пугает… – тихо произнес Людовик.

– Он пугает всех честных католиков. Габсбурги вымирают. Многих скосила оспа. Иных другие болезни. Даже тех, что были крепки и здоровы. Я уверена, что это дело рук лукавого.

– Думаешь?

– Нам всем нужен мир. Попробуйте договориться с Иосифом. У него все одно законного претендента на испанский престол больше нет. Пообещайте ему что-нибудь. Я слышала, что он разбит горем и ему не до войны, которая играет на руку только Петру.

– У тебя есть доказательства вины Петра? – хмуро осведомился Людовик. – Иосиф считает его своим союзником. Кроме того, он супруг его единственной сестры, выжившей в моровом поветрии. Без доказательств мои слова будут выглядеть смешными.

– Милый друг, – нежно обняв и поцеловав короля, произнесла Франсуаза. – Не стоит ему о том говорить. Ведь он ваш враг. Если Петр задумал извести его род, пусть тем и занимается. Но Иосифу не до войны. Только воля его матери и ваша решимость поддерживают эту войну. Войну, в которой выиграет лишь проклятый схизматик. Предложите Иосифу помириться, ссылаясь на то, что война утеряла смысл. Я уверена – он с радостью пойдет тебе навстречу.

– Да, но Элеонора…

– Я верю в ее благоразумие. Тем более что у Габсбургов действительно некого сажать в Мадриде. Законные претенденты умерли благодаря проискам лукавого. За что им теперь сражаться? Испания не согласится на объединение корон с ними. Им австрийцы не по душе.

– За что? – переспросил, усмехнувшись, Людовик. – Да хотя бы за то, чтобы короны не объединил я.

– Вот это и предложите… – тихо произнесла Франсуаза, потупив взгляд.

– Но ведь это перечеркивает все успехи в этой войне!

– Разве это мешает вам посадить в Мадриде своего наследника, упомянутого в завещании? – удивленно подняла бровь Франсуаза.

– Пожалуй… – произнес после нескольких минут раздумья Людовик.

Глава 10

31 декабря 1706 года. Москва. Преображенский дворец

Петр с серьезным лицом и плотно сжатыми губами дочитал донесение и, аккуратно вернув его в папку, откинулся на спинку кресла.

– Плохо, очень плохо… – произнес он тихо.

– Мы не думали, что сопротивления практически не будет… – потупив глаза, произнесла Анна. – Я виновата… и готова понести любое наказание.

– Мы виноваты! – одернул ее Петр. – Мы. Или ты думаешь, что я не знал то, в каком ужасном упадке находится европейская медицина? Это у нас демографический бум набирает обороты из-за введения норм элементарной гигиены, внятной медицины, пусть и ограниченно, а также усердной борьбы с эпидемиями. А у них всего этого нет. Вообще. Это мы оба с тобой оплошали. Даже скорее я, чем ты.