Царь
Шрифт:
— Боже спаси Речь Посполитую, шагу нельзя ступить, чтобы не попасть на шляхтича!
— Истинная правда, ясновельможный пан, только вот бедняга Ян, на свою беду еще очень молод, и потому ужасно влюбчив. Уж не знаю, как ему попалась на глаза прекрасная панна Агнешка, да только увидев, ее он заболел той самой болезнью, от которой нет снадобий даже у самых искусных лекарей. Недурное вино, не правда ли?
— Не стесняйтесь пан…
— Адам Криницкий, к вашим услугам, — охотно представился забулдыга, наполняя свою
— Прозит.
— Так вот, пока Янек служил пану Карнковскому, а у Агнешки были свои служанки, он не так часто видел девушку и как-то держал себя в руках. А в походе ему пришлось служить и отцу и дочери и все время быть рядом с предметом своей страсти, и в один прекрасный момент мальчик не выдержал.
— Вот холера! Неужто он…
— Ну что вы, просто однажды пан Теодор застал его стоящим перед панной Агнешкой на коленях и объясняющимся ей в своих чувствах. Разумеется он тут же выгнал беднягу да еще и не заплатил ему ни гроша из того что причиталось за службу.
Рассказывая о горестях постигших его товарища забулдыга не забывал наполнять и тут же опорожнять свою чашу, так что речь его понемногу становилась все менее связной. Впрочем, закончить свое повествование он так и не смог поскольку его самым бесцеремонным образом неожиданно прервал иноземный офицер не слишком хорошо говорящий по-польски.
— Вот ты где, грязный свинья! — Поприветствовал он… — Стоит только отвернуться, как ты уже пьянствуешь, забыв о служба.
— Простите пан, у вас дело до моего товарища?
— Видите ли, месье, — обозначил поклон иноземец, — этого человека приставили к нам в помогать. Но он не только не оказывает нам ни малейшего содействия, но еще и постоянно пропадает и напивается.
— Пан Казимир, — совсем пьяным голосом отозвался забулдыга, — позвольте представить вам моего доброго друга, французского инженера… простите месье, как вас зовут?
— Мон дье! [40]
— Месье Мондье!
— Пожалуй вам уже хватит, — засмеялся Корнилий, — что же до того дела, о коем мы говорили, то скажите вашему Янеку, чтобы он пришел сюда завтра ближе к вечеру. Есть с него будет толк, то возможно я возьму его на службу.
40
Mon dieu — мой бог. (фр.)
— Да благословит вас пресвятая… ик… дева Мария.
Следующим вечером, Корнилий снова посетил передвижной шинок. Вчерашнего забулдыги видно не было, но за одним из столов потеряно сидел небогато одетый молодой человек.
— Это вы ищете службу? — поинтересовался Михальский, присаживаясь к нему.
— Да, — вскочил тот, — а вы пан Казимир?
— Верно.
— Я уж думал, что пан Адам что-то напутал или ему спьяну привиделось.
— Вы
— Он был товарищем моего покойного отца. Не подумайте ничего дурного, он добрый человек, просто уж очень любит…
— Выпить?
— Да, и это здорово ему мешает по службе.
— А что у него за служба?
— Ну, его приставили к французским инженерам, но боюсь, они не слишком довольны таким помощником.
— Инженерам?
— Да они подрывники.
— О, мы делаем подкоп под стены Смоленска?
— Насколько я знаю — нет. Более того, не похоже чтобы какие-то работы вообще планировались. Месье Жан, это старший из них, весьма не доволен всеми этими обстоятельствами.
— Отчего же?
— Во время проведения работ им полагается двойная плата, но пока им и обычную задерживают.
— Понятно. Впрочем, давайте поговорим о вас. Как ваше имя?
— Ян Корбут.
— Вы поляк?
— Наполовину. Моя мать полька, а отец русин.
— Ваш батюшка жив?
— Увы, иначе бы мне не пришлось искать службы у чужих людей. Он умер, когда я был еще ребенком. Моя матушка вышла замуж, а отчим заставил переписать на себя мое наследство.
— Вы действительно служили у Карнковского?
— Вам, верно, все пан Криницкий рассказал?
— Да он нес какой-то пьяный бред. Я половину не запомнил, а второй не понял, так что спрашиваю у вас.
— Да я служил у пана Теодора.
— И почему же были вынуждены уйти?
— Позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Могу лишь уверить, вашу милость, что я ничем не провинился перед своим прежним хозяином и не нанес ему никакого ущерба.
— Что же, вы не болтливы. Это похвально, пожалуй, я вас возьму.
— У вас, кажется, конный отряд, а у меня нет коня.
— За этим дело не станет, лошадей у меня довольно. А отчего вы не спрашиваете о величине жалованья?
— Мне все равно, лишь бы оказаться подальше отсюда. Полагаю, что вы, ясновельможный пан, благородный человек и не обидите сироту.
Михальский только усмехнулся про себя таким наивным речам, но пристально взглянув на паренька, вдруг проникся к нему жалостью. "Эх, малый, и тебе разбила сердце польская красавица! Похоже у панны Агнешки дар к этому".
— Вам нужно время чтобы собраться?
— Нет, пан Казимир, все мое имущество при мне.
— Тогда не будем задерживаться, — заявил Янеку новый наниматель, и решительно встав, направился к выходу.
Юный Корбут подхватил свой немудренный узелок, и поспешил было вслед за странным шляхтичем и его спутниками. Но тут им дорогу преградила компания подвыпивших шляхтичей, одним из которых оказался знакомец Михальского Тадеуш Ржевутский.
— Пан Казимир, — обрадованно воскликнул он, — наконец-то я вас сыскал!
— Рад приветствовать, — вежливо поклонился Корнилилий.