Цареградский оборотень
Шрифт:
И вот огонь чужого града начал темнеть в его глазах -- и наконец стал чернее самого Коломира, отпечатавшегося на нем пепельно-серебристой тенью.
Чужая сила вдруг разом надорвалась и задохнулась
и Стимар, освободившись от нестерпимой тяжести, весело и налегке пошел по железному мосту, перекинутом через огненную реку.
Какой-то старец в белом жреческом одеянии терпеливо ожидал его на другом конце моста, оказавшись вблизи старым Богитом.
– - Путь уже недалек,
– - Не знаю,-- оробел Стимар, потому что никого позади не помнил.-- То было давно... В Царьграде.
– - Ты видел его. Ты видел его глаза. Того довольно, чтобы вспомнить и его слова. Даже те, что он сам сберег или потерял в своей памяти.
– - Он всегда шел позади меня,-- только одно сумел вспомнить Стимар.-- Он вел меня, отставая ровно на один шаг.
Богит пристально смотрел на Стимара, сдерживая взглядом подступавший сзади к княжичу страх.
– - На твоих глазах, княжич, я вижу печать его глаз,-- размеренно проговорил Богит.-- Значит, ты однажды обернулся и посмотрел на него, хотя он и запретил. У ромейских монет есть оборотная сторона, которой не платят, а считают только тенью монеты. Ты видел ту оборотную сторону?
– - Видел,-- ответил Стимар.
– - Такова и печать на твоих глазах,-- изрек старый Богит.-- Ты видел егоглаза. Того довольно. Ныне я с тобой, и ты можешь обернуться еще один раз. Ты вспомнишь слова, ты изречешь их и потому овладеешь ими -- так ты очистишься от силы чужих слов. Повернись назад, и весь морок истает.
Стимар повернулся туда, откуда шел,-- и его охватил ужас.
Мост начинался из алого зрачка, сиявшем, как закатное Солнце, в огромном оке.
Стимар попятился было, но уперся спиной, будто в стену кремника, в голос старого Богита:
– - Не страшись. Смотри.
Из алого зрачка выступила на мост темная фигура и двинулась навстречу Стимару, отбрасывая не перед собой, а по двум сторонам от себя - направо и налево -- две тени, обрывавшиеся на обоих острых краях меча-моста.
Стимар по невидимому под капюшоном лицу узнал того, кто опускал его в серебряный котел, стоявший на самом дне царского дворца.
– - Слушай, чтоон говорит тебе, -- повелел позади Стимара старый Богит.-- Слушай и повторяй, чтобы услышал и я. Но не запоминай дважды. Не отдавай им своей силы.
И тогда ветром от неизвестной стороны света до Стимара донеслись слова, и он стал повторять их, хотя такого языка и в самом деле подобного звону только оборотной стороны монеты, он никогда раньше не слышал:
“ТВОЙ БРАТ -- СТРАЖ ТЕБЕ. ПОРАЗИ ЕГО -- И ОБРЕТЕШЬ СИЛУ ВЕЧНУЮ”.
В тот же миг, как Стимар изрек чужие слова, черный человек разлился сверху вниз в обе свои тени, и обе тени разом растеклись в стороны и
– - Княжич!
– - раздался позади Стимара голос старого жреца.-- Ты вспомнил чужие слова. Ты изрек их сам -- и, значит, обернулпрочь от себя. Потому отныне и навек те слова потеряли над тобой свою силу. Теперь обернись в третий раз -- и ступай своим путем дальше. Не страшись того, что увидишь впереди. Моя помощь больше не нужна тебе. Иди, дальше, за межи, Потерянный Смертью!
Стимар повернулся вновь -- и на один миг, против своей воли и воли старого Богита, все же поддался великому страху.
Богита уже не было на его пути, а впереди конец-острие моста-меча упиралось в алый зрачок, которому первый, что теперь светил княжичу в спину, стал служить отражением.
Пересилив страх, Стимар двинулся вдоль меча и стал удивляться тому, что с каждым его шагом алый зрачок впереди, в конце его пути, становится все уже и вместе с ним все меньше становится оправлявшее его огромное око.
Когда Стимар дошел до конца моста, то увидел у себя под ногами, на самом острие меча, только одну застывшую каплю крови.
Он поднял глаза
и в тот же миг опрокинулся навзничь, потому что пройденный им до острия мост упирался в яви прямо в чистое рассветное небо.
В той утренней яви, Стимар, словно меч, держал на вытянутой руке за запястье руку отца. И отец так же крепко держал за запястье правую руку своего третьего сына. В новой яви оба, отец и сын, стали наконец мечами-обороной друг для друга, и потому -- силой, которую уже нельзя обойти ни с какой стороны и ни с какой межи.
Отец, князь-воевода Хорог, потянул сына к себе -- и легко, как поднимают меч, поднял его на ноги.
Стимар увидел, что за плечами отца пляшут языки высокого пламени.
Новым утром за плечами отца горел не чужой град-кремник, а полыхала в полную мощь великая погребальная крада.
Поднятый с земли силой отца, Стимар не сразу воспринял в яви, где низ, а где верх, и ему почудилось, будто сам отец лег спиною на языки пламени, как на расстеленную по земле и потрескивающую по его лопатками солому.
– - Где брат мой?
– - вопросил княжич; он оглянулся на дно минувшей ночи, а, оглянувшись, сразу устрашился и разгоревшейся поутру за плечами отца погребальной крады, в которой любой от Турова рода уже мог кануть так же легко, как и в глубину ночи.
– - Разве ты сторож брату своему?
– - весело вопросил Стимара отец.
Глаза князя были совсем не такими, как раньше -- они стали не глубже самого утра, ясного и молодого, как первый лед на реке.
– - Твой брат Коломир -- князь отныне!
– - рек отец.-- Рать под ним. Найдешь брата не в Доме, а в граде, ибо на нас пришли хазары. Мы же с тобой ныне здесь, За Тремя Межами, и я отдаю за тебя виру, как велел мне старый Богит.