Царетворец. Волчий пастырь
Шрифт:
– А ты побежишь ей докладывать? – уже почти прорычал Десмонд.
– Да успокойся ты наконец, – устало покачал головой Доминик. – Ты думаешь, Сесилия не почувствует, что ее сын – больше не ее сын?
– Пусть даже и почувствует. Когда это случится, поставишь ее перед фактом и…
– Отец. Она – истинная Альба. Индигет, первое сословие. Сесилия из Великого Дома, ты думаешь, она примет отправку души сына в посмертие и просто так это оставит?
– Реши с ней вопрос.
– Что значит «реши вопрос»? Я не смогу заткнуть ей рот.
– Ты
– Это ты забываешься, отец, – усмехнулся Доминик. – Я уже давно не член фамилии.
– Значит, я заберу Кайдена и сделаю то, что собираюсь. С Сесилией потом разберусь сам…
– И настроишь одну из Альба против себя.
– Альба уже давно Великий Дом только на бумаге! А Сесилия – твоя жена!
– Как минимум она может придать твою некромантию огласке, и я не смогу ей помешать. И в случае, если твой план станет известен, против тебя ополчится вся Европа.
Десмонд, который видя цель привык переть как бык, скривился – так как понимал, что Доминик прав.
– Чего ты добиваешься? – глухо спросил старый герцог.
– Признай моих дочерей. Введи их в Дом Рейнар, и я помогу тебе решить вопрос с Сесилией.
– Признать дочерей от твоей новогородской шлю… – взвился было Десмонд, но осекся под жестким взглядом Доминика. Под взглядом не младшего сына, но рыцаря-командора Ордена Белых Тамплиеров.
– Признать и ввести в Дом детей от твоей наложницы, купленной у какого-то купчишки из Новогорода?
– Да, – просто ответил Доминик.
– Сесилия тебя ненавидит, – сквозь зубы произнес Десмонд. И это звучало больше как вопрос.
– Отец. Мы с Сесилией уже пятнадцать лет изображаем идеальную семью, образцовую пару высшего общества Равенны. Поверь, несмотря на взаимную нелюбовь, мы уже давно научились находить общий язык, – грустно усмехнулся Доминик. – Но дело не в этом. Уж поверь, если я говорю, что решу вопрос, значит я его решу. Тебе это не очень понравится, но… результат я гарантирую.
Десмонд некоторое время смотрел на младшего, давно ставшего ему чужим сына.
– Хорошо. Я признаю твоих дочерей и возьму их в фамилию с полными правами, а ты обеспечь меня лояльностью и молчанием Сесилии.
– Обеспечу. Будь уверен.
Глава 2
В особняк Кайдена в предместьях Равенны старый герцог отправился сразу же после разговора с Домиником. И расположившись на террасе второго этажа, Десмонд ждал уже третий час.
В Равенне к этому времени наступила «неночь» – Европа проходила над ночной стороной огромного Юпитера, который полностью скрывал маленький спутник от лучей солнца. Но темно не было – улицы города теперь были озарены отсветом Сияния Зеленой короны.
Именно поэтому обращенную к Юпитеру сторону Европы и называли Светлой: она всегда была освещена либо отраженным от Юпитера светом солнца, либо зеленым отблеском Сияния. «Зеленой плесенью», как
Десмонд сидел, смотрел на Юпитер, ждал и ждал, не выказывая нетерпения. Даже не менял позу, глядя вглубь воспоминаний и отключившись от реальности.
Наконец, когда через час после полуночи пасторальную тишину предместий разорвал приближающийся рокот двигателя, герцог встрепенулся. Он услышал, как скрипнули открываемые сторожем ворота, увидел, как мазнул по стене и террасе особняка свет фар. Услышал, как двигатель рыкнул, разгоняя мобиль в небольшом дворе.
Судя по скрипу тормозов и хрустящему металлическому звуку удара, припарковался водитель прямо в высокие ступени широкого крыльца. Впрочем, несмотря на досадное недоразумение, прибывшая компания совершенно не расстроилась. Захлопали двери, громкий смех и веселые пьяные выкрики разорвали ночную тишину. Судя по звукам, Кайден приехал с большой компанией, вернувшись с очередной гулянки.
Звонкий, рвущий ночную тишину смех довольно быстро переместился в здание, став более приглушенным. Но все равно прекрасно слышимым – дверь кабинета на галерею старый герцог оставил приоткрытой.
Еще несколько минут Десмонд слушал, как в доме то и дело раздаются бодрые выкрики, пару раз гремела и звенела бьющаяся посуда, звучали надменные окрики на прислугу. Видимо, кто-то попытался доложить Кайдену, что в особняк прибыл герцог де Рейнар, но не сумел: послышался хлесткий звук удара и сдавленный вскрик боли. За которым Десмонд различил пьяную отповедь о том, что, когда хозяин веселится, не стоит лезть под руку без причины. А так как дом не горит, и под лестницей не спряталась боевая звезда инквизиторов, то и причины отвлекать хозяина нет.
В этот момент у герцога негромко завибрировал коммуникатор на поясе. Десмонд прижал два пальца к коже перед ухом, активируя связь.
– Сэр Десмонд. Фон Карловиц на связи, – послышался голос, который Десмонд узнал несмотря на искажение помех.
Сияние короны сегодня ночью было настолько яркое, что сбивало даже магическую связь на Европе, а на Юпитере коммуникаторы сегодня вообще бесполезны.
– Слушаю, сэр Пауль, – ответил Десмонд коннетаблю Ордена белых Тамплиеров.
– Десмонд. Ваш сын, Доминик.
– Что случилось?
– Около получаса назад, когда Доминик возвращался с приема де Лариан, его мобиль сорвался с горного серпантина. Мы отправили на поиски команду риттеров и некромансеров, но… я не могу обнадежить вас надеждой, эманаций сияния жизни по пеленгатору не выявляется. Есть только эхо посмертия. Примите мои соболезнования.
– Спасибо, сэр Пауль. Я отправлю на место своих людей.
– Не буду препятствовать, – произнес фон Карловиц и прервал связь.
«Тебе это не очень понравится, но… результат я гарантирую», – прозвучали в памяти герцога слова Доминика.