Царевич
Шрифт:
– Опа! – вырвалось у меня. – А где я?
По толпе пробежала волна смеха.
– Ты, хрен огородный, давай излагай! Да гляди, чтоб умысла тайного не было, а то мы таких сразу видим! Выкладывай, за чем прибыл в наши края?
– В смысле? – удивленно ответил я. – Я не в Челябинске что ли?
– В какой Челяпеске, кобыла? – не унималась женщина. – Кто ты есть, я спрашиваю?
Я стоял и ничего не понимал. Вроде люд нормальный, а одет по-странному. Говор тоже какой-то интересный. Да и деревушек в наших окрестностях
– А, так я в лагерь попал что ли? – улыбнулся я, но тут же напоролся на гневный взор этой женщины. – Хотя, какой лагерь-то? Реки этой не припомню, да и поляны у нас здесь такой нигде нет. – пробубнил я под нос.
– Васька, да ты ему по макушке дрыной… все расскажет… – кто-то выкрикнул из толпы.
– Шмотри не пришиби мальца. Кашатик-то шупленькай шовшем! – кто-то добавил из толпы.
– Да на кой черт мне грех на душу приписывать? Вот мы его к Василию Ивановичу… а там, что укажет княже, на то и сведём…
После этих слов я не заметил, как оказался на плече этой могучей женщины по имени Васька, которая, к слову, даже не почувствовала мой вес. А мужики, что держали меня, с ухмылкой провожали.
Вот так я и познакомился с Василисой Прекрасной, от которой прекрасного-то ничего не осталось, только бесформенное чудо в обтягивающем сарафане.
Василий Иванович оказался достаточно добрым человеком. Мужичок очень низкого роста. Горбатый. Седоволосый. Жидкая бородка, которая рассекала ровно посередине его подбородок и очень густые брови делали из него доброго старикашку. Глаза близко посажены.
Вот смотришь ты на этого могучего человека и понимаешь, что за его плечами годы военных походов, войн, сражений. Он правит без ущерба населению. Его боятся, но любят. Он один в своем роде. И крепок, и могуч, хоть и горбат. И со спины он выглядит бодро… но вот он делает поворот, а перед твоими глазами продолжают мелькать картинки из твоих представлений о могуществе этого человека. Какой он красавчик. Какой он мужественный. Оно так и есть, но вот его лицо… глаза в кучу, губы чуть ли не трубочкой, будто впервые пытается кого-то поцеловать… Ну, тут уж простите, смеха не удержать.
И по-началу мне было трудно, но со временем я привык. Хотя, порой, смешок предательски вырывался.
В его руках была моделька самолета, которой он бороздил воздух вокруг себя словно ребенок, озвучивая каждый вираж.
– Я назову это… крылелёт… нет, птицекрыл… нет… ступо-лёт… – вдумчиво говорил княже, а я стоял и с большим умилением наблюдал за каждым его движением.
– Это самолет! – вмешался я. Все вокруг тут же ахнули в голос. Старик замер и кинул презренный взгляд в мою сторону. Какой-то тощий старичок, в красном одеянии, сняв колпак с головы бросился в ноги князю.
– Не вели казнить, царь-батюшка! Не вели…
– Отвянь! – буркнул князь отдернув ногу в сторону и медленно подошел ко мне. – Как ты сказал?
– То, что у вас в руках, это самолет! – еле сдерживая смех ответил я. Князь стоял напротив и пытался смотреть мне в глаза со всей своей княжьей строгостью, но его глаза от этого только больше косились.
– Само… что?
– Са-мо-ле-т! – повторил я по слогам.
– Са-мо-ле-т! – вдумчиво произнес он вскинув руку с моделькой к потолку. – Са-мо-ле-т!
– Что это с ним? – сквозь смех обратился я к Ваське.
– Замолчи! – прошипела она, «отвесив» подзатыльник.
– Ты чьих будешь? – вдруг сказал князь. В воздухе повисла напряженная пауза. Все внимание было на мне.
– Не понял! – удивился я.
– Я говорю чей ты? – слегка повысив голос сказал старик.
– Не понял! Ну, мамин и папин! Да, в принципе, свой я!
– Да что ты заладил «Не понял», «не понял»… он что, больной? – обратился княже к присутствующим.
– Больной! Больной! – в голос ответили все.
– Да чего обзываться-то сразу! Не больной я вовсе! – нотка обиды дрогнула в моем голосе.
– О! – воскликнул князь. – Заговорил! Так чьих будешь, спрашиваю?
– В смысле?
– Ой, кора дубовая! – как-то жалобно произнес старик и вытер пот со лба рукавом. – Чей ты? Откуда? Кто отец? Какая семья? Титул? Чьих кровей?
– Аааа, ну так бы сразу и сказали! Кожемякин я, Дмитрий Сергеевич!
– Кожемякин? – вдумчиво произнес князь и бросил острый взгляд в сторону бояр. Там только развели руками, мол, не знаем никакого Кожемякина.
– А царство какое?
– Царство? – удивился я. – Какое царство?! Вы чего, с ума посходили здесь все. С Челябинска я. Со столицы Южного Урала.
– С Чегябеска? – еще больше удивился князь и вновь кинул взгляд на бояр. Там все сразу забормотали: «С Чегябеска!», « С Чегябеска!». – Да, на кой вы мне тут, плешивые загривки, нужны, когда толку от вас не больше, чем от полена? Только слова повторяете! Хотя, от полена пользы больше.
– Повторяем! Повторяем! – забубнили бояре.
– Тьфу на вас! – плюнул князь и обратился ко мне. – А ты, молодец, не из местных, получается. Где этот Чебялиск находится?
– Челябинск! – поправил я.
– Я и говорю – Чебу..ксик! Ай, – махнул он рукой, – в общем, откуда дорогу держишь? И чего у нас забыл?
– Это вы мне скажите, где я нахожусь. А то вышел погулять, понимаете ли, и…
– Ты погляди какой наглый! – с легкой иронией произнес князь. – Не, такая скотина в наших краях не водится!
– Да ну бросьте вы обзываться, ей богу, как дите! – на этот раз было действительно обидно.
– О, – вскинув указательный палец кверху, воскликнул князь. – Верующий! Именем Его кличет, значит не заморский! Ну, говори, куда путь держишь?