Царевна для Ворона
Шрифт:
Это вопрос веры.
Верила ли я, что боги покарают нас за эту выходку? Что наказание непременно ждет за то, что позволила ему подвести себя к краю?
Не знаю. Но, стоя в его дворце, нареченная супругой, я легко могла сказать — безумие уже наступало мне на пятки, и я смело вошла в жерло вулкана.
Мягко, все еще труся, я стянула перчатку с левой руки и отбросила ее в сторону. Руки должны быть голые, как и ноги, поэтому я выхожу из туфель, опускаясь с высоты каблуков, и снимаю вторую
Ворон продолжает хлопать, заставляя гостей в ожидании замереть и затаив дыхание блуждать по нам удивленными взглядами.
«Как они посмели?!», «Как решились!», «Мы будем прокляты из-за них!» — читается в их глаза, но я мысленно отмахиваюсь и делаю шаг вперед.
К нему. К бездне, что мне предназначена.
Гости не посмеют уйти. Кто будет скорее на расплату — боги, что нас, возможно, покинули, или Ворон, что здесь и сейчас может лишить их жизни?
Бесшумно приближаюсь к нему, не понимая, как буду действовать дальше, ведь танец смерти — это доверие. Когда двое безумцев бросают вызов времени и жизни, доверяя друг другу смертельно остро. Но я не верю. Меня разрушает только одна мысль о том, чтобы позволить ему управлять мной.
Развернувшись, завожу руки за спину и закрываю глаза.
Чудовищно страшно. До тошноты и головокружения, но если я сейчас отступлю, навсегда останусь для этих зверей трусливой маленькой рабыней, которая сдалась еще на первом шаге.
Я все равно ничего не решаю, а значит, выхода у меня нет.
— Готова, царица, слиться в безумии со своим повелителем?
Шепчет мне на ушко, заставляя невольно повести плечами и чуть развернуться на голос.
— Это мой свадебный подарок вам, господин.
— Нет, Альба. У тебя нет ничего, что бы ты могла мне подарить.
— Вы неправы, мой повелитель. Доверие — это подарок.
— Я его не заслужил. Ты еще успеешь в этом убедиться.
Запястья, крепко пережатые жгутом, обездвиживают. Я могу только отступить, но даже бежать было бы бессмысленно на моем месте. Эта петля затягивает меня все глубже, и единственное, что приходит в голову, — представить, что все вокруг постановка, спектакль.
Да, Альба, ты молодец! Просто отыграй свою роль!
Горячие руки уже поднимаются по моей талии вверх, изучая изгиб, и я вижу, что когти исчезли. Меня касаются обычные мужские руки с длинными пальцами, крепкими как сталь.
Со стоном откидываю голову ему на плечо, доверчиво прижимаясь к мужчине, прогоняя страх и заменяя его ложной страстью, которой требовал этот танец.
Ворон доволен.
Он мягко целует меня в висок и рывком отбрасывает вперед, едва не роняя на пол, но в последний момент удерживая на весу, крепко держа связанные запястья.
Вдох, секунда, чтобы успокоить сердце и разум, напоминая им, что так и должно быть. Это не последний раз, когда мне может стать больно. Точно не последний.
Вновь рывок, и я на его плечах, словно натянутый лук. Невероятный потолок над головой с изображением воронов и их черных как смоль перьев притягивает внимание.
Он движется плавно, ногами выстукивая необходимый ритм, продолжая держать на своих плечах мое напряженное тело и в нужный момент подбрасывает меня в воздух, ловко поймав и в то же мгновение сжимая пальцами шею.
— Храбро танцуешь, царица. Храбрость — синоним глупости, — притягивает мое лицо к себе слишком близко, и я на носочках вытягиваюсь над полом, удерживаясь лишь на его выставленной ладони.
Отпустит, и я рухну прямо ему в ноги, но слишком рано.
Его глаза горят, прожигая во мне дыру. Пользуясь моментом, я выдыхаю ему в губы:
— Бахвальство — признак неуверенности.
Тянет вперед, ставя на ноги, и прижимает к каменному корпусу, буквально вдавливая в себя до жалобного хруста пышной юбки.
— Я уже говорил, что ты идиотка?
— Думаю, одного раза было достаточно.
— Это зависит лишь от моего желания.
— Именно поэтому я вверила свою жизнь в ваши руки, — уводя меня в танец, он промолчал, и я рискнула договорить. — Искренне веря в то, что супруг не посмеет причинить вред своей жене.
Он рассмеялся.
Громко и пронзительно, закрыв глаза и задрав подбородок, погружая меня в новый приступ паники.
Смех Черного Ворона — зрелище довольно пугающее. С его непостоянным нравом он мог означать все что угодно от моей последующей казни до странного нечитаемого взгляда.
— И все-таки ты идиотка. Ты моя жена лишь по моей прихоти, Альба. Знай свое место, помни, что я намерен превратить твою жизнь в кошмар. Не забывай об этом!
Упирает ладонь мне в бедро, и я чувствую, что это последний рывок к концу. Подпрыгиваю, позволяя поднять себя в воздух, и зависаю, опираясь только на его руки.
Высоко над полом, со связанными запястьями, я могу упасть и отбить себе все, и только ладони Ворона держат меня в воздухе, позволяя закрыть глаза и ощутить полет.
Зал взрывается аплодисментами. Музыка замолкает, а гости с восторженными улыбками хлопают в ладоши, возвращая меня обратно, в черный день моей свадьбы, которому нет конца.
— Ты была великолепна, — Ворон стягивает жгут с моих рук и горячо касается губами тыльной стороны ладони в качестве комплимента.
— Благодарю, моя повелитель. Танец с вами — это честь для меня.
— Тогда у меня для тебя еще много «приятных» сюрпризов.
Рука мужчина укладывается на моей талии и вновь притягивает к нему.