Царьград. Трилогия
Шрифт:
— Может, просто не увидели?
— Да нет, смотрели внимательно, ты уж поверь.
— А если он католик?
— Католик? — парни переглянулись. — А вот об этом мы не подумали.
Георгий улыбнулся:
— Заходил Василий, шкипер. Сказал, что, как и уговаривались, вплотную занялся вашими соседями по палубе — их ведь не так и много.
— Какой Василий – шкипер? — удивленно переспросил Лешка. — Он же — Абдул Сиен.
— Абдул — это простое имя, — авторитетно разъяснил Георгий. — А Василий — крестильное.
— Ах, вон оно как.
Простившись с узником, друзья поднялись на палубу. Ветер раздувал зарифленный парус на передней мачте — фоке,
— А наш шкипер не дурак, — заметил грек, посмотрев на парус — один-единственный, все остальные были убраны. — Потихонечку ползет себе и ночью. Видно, и без всяких портоланов хорошо знает фарватер.
— А что, обычно суда на ночь пристают к берегу? — Лешка заинтересованно посмотрел на приятеля.
Тот кивнул:
— Чаще всего. Однако сейчас ветер небольшой, а на берегу — турки. Вот шкипер и взял мористее. Видишь, фонари на корме и баке?
— Угу.
— Это чтоб случайно не столкнуться с другим судном.
— Слушай, — замедлив шаг, Лешка ухватил Владоса за рукав. — А, может, похититель как раз и рассчитывал на то, что ночью корабль бросит якоря в какой-нибудь бухте? Чтоб незаметно сойти! А что? Бросился в воду, проплыл — вот и берег, турки!
Грек скептически усмехнулся:
— Ничто не помешает ему сойти и в Константинополе. В столице полно турецких лазутчиков.
— Да, но мне кажется, что покинуть судно в укромной бухте куда безопасней. Давай-ка расспросим вахтенных — никто не интересовался стоянкой?
— Так они нам и сказали.
— Не нам, так шкиперу… А, кстати, сегодня на вахте Саид!
Владос вдруг улыбнулся:
— Ну, пойдем тогда. Заодно вина выпьем.
Каждому пассажиру судна, как, впрочем, и матросам, полагался паек: вяленое мясо или рыба, оливки, небольшая лепешка, поллитра пресной воды в день и два литра вина. Вино приятели еще не успели до конца выпить, а потому, прихватив у боцмана кувшин, пошли искать Саида, который обнаружился на баке, у самого бушприта — как старший вахты, пришел проконтролировать юнгу.
— Расспрашивал ли кто-нибудь о стоянке? — матрос с видимым удовольствием глотнул вина — кстати, несмотря на пост, который здесь, на корабле, все ж таки соблюдался не очень строго. — Да нет, вроде бы никто не обращался. Ника, тебя никто не спрашивал?
Ника — желтоволосый подросток-юнга — отрицательно качнул головой. Вахтенный подал плечами:
— Вот видите.
— Ну, что ж, — вздохнул Владос. — Пойдем, пожалуй, спать — сегодня уж больше ничего не успеем.
Друзья зашагали к мачте, стараясь не наступить на спящих. В небе ярко светила луна, и черные волны били в корму корабля. Судно заметно качало.
— Брр! — опустившись на циновку, Лешка прислонился к фальшборту и поплотней закутался в одеяло. — Не сказать, чтобы очень жарко.
— Ничего, — шепотом отозвался грек. — Днем согреемся. Да и недолго уже осталось.
— Вот, то-то и оно.
Владос быстро захрапел, а вот Лешке не спалось — все лезли в голову какие-то мысли, образы. То вдруг привиделся застрявший в болоте трактор, то голая почтальонша, а то — милиционеры, шурующие во дворе бабки Федотихи. Вот и дачница вспомнилась, Ирина Петровна… «Средневековые люди думали и воспринимали мир совсем не так, как мы».
Совсем не так… Не так… А как? К примеру, как бы он, Алексей Смирнов, поступил, если б ему приказали выкрасть и доставить, куда надо, грамоту, да при этом еще и отвести от себя подозрения? Да точно так же, как и неведомый вор, правда, постарался бы просто-напросто скопировать нужные схемы, да незаметно положить их обратно. При известном везении никто б ничего не заметил. А почему вор поступил иначе? Вот, как раз в этом данном конкретном случае, он — или они — должны были думать и воспринимать «окружающий мир» точно так же, как и Лешка — вполне адекватно. Нет, не права дачница Ирина Петровна, по крайней мере — применительно к сложившейся ситуации. Ну, не получилось незаметно украсть, пропажу обнаружили, поднялся кипеж — что делать? Что бы он, Лешка, делал? В первую очередь, запрятал бы куда подальше копию, а настоящую схему подбросил бы шкиперу. Интересно, способен Абдул Сиен провести на выходе обыск всех пассажиров? Черт его знает, наверное — да… Значит, копию нужно надежным образом спрятать где-то на корабле… А потом? Что, потом снова наведаться на судно? Ах, извините, господин капитан, кое-что забыл! Правда, у вора могут быть сообщники среди команды… А вот тогда бы он, скорее всего, не имел бы никаких проблем! Скопировал бы, и тут же вернул схему на место, в капитанский сундук. Сундук… Он ведь запирается на замок, а замки здесь хорошие, мастера делают на совесть, каждый с особой хитростью, простым подбором ключей не откроешь. Так – так – так… Значит, ключ сначала выкрали… или просто сделали восковой слепок с замка — куда уж проще и безопасней! Да-а… Только за малым дело — изготовить ключ. Нужна кузница.
Корабельный кузнец — сообщник шпионов? Гм… все может быть. А может и не быть! Может, все гораздо сложнее и вместе с тем проще. Шпион воспользовался кораблем два раза! На пути из Константинополя в Трапезунд сделал слепок, в Трапезунде заказал любому кузнецу ключ, снова сел на корабль, ну а дальше — дело техники. Не слишком ли сложно? Да, довольно муторно. Ну, а вдруг этот самый шпион ездил в Трапезунд по каким-то своим делам, а схему похитил так, по пути. Или лазутчику приказали это сделать, узнав, куда тот собирается. Очень может быть, очень может быть… Шкипер, кажется, говорил, что замок не сломан, и сундук цел. Вот, с этого и нужно было начинать, а не искать мальчишку – монаха, который, скорее всего, здесь вообще ни при чем. Итак, завтра же опросить корабельного кузнеца — мало ли, кто что заказывал? «Ах, я такой рассеянный, такой рассеянный, вот, только что уронил за борт ключ от дорожного сундучка. Вот, сделал слепок с замка». Примерно так…
Удар корабельного колокола разбудил пассажиров на утреннюю молитву. Рыжебородый священник забасил, замахал кадилом. Спокойная лазурь неба висела над мачтами, а за кормою вставало солнце. Быстро теплело, но все равно, многие поеживались, не в силах отойти от ночной прохлады.
— Господи, иже еси…
Крестясь вместе со всеми, Лешка обдумывал план действий. Во-первых, отправить Владоса к шкиперу — пусть разрешит опросить кузнеца, во-вторых — тщательно пересмотреть судовую книгу, обращая самое пристальное внимание на повторяющиеся фамилии — тех, кто плыл и туда, и обратно. Вообще же, это лучше поручить Георгию, ему все равно нечем заняться…
Юноша крестился неумело, но старательно. Как и большинство россиян, он вполне искренне считал себя православным, по наивности полагая, что для этого достаточно просто зайти в церковь на какой-нибудь большой праздник. Постов можно не соблюдать, молитв не знать, символа веры — тем более, самое главное — носить на шее крестик, красить на Пасху яйца, а на Троицу ездить на кладбище. Вот, в общем-то, и все россиянское православие. Как с презрением говорил старший воспитатель Василий Филиппович — «Стыдно!»