Цари-жрецы
Шрифт:
Этот разговор заставил Хети осознать ясно, как никогда ранее, насколько слаб его царь, а усилия выполнить поручение, данное ему, Хети, этим сыном Гора, в это самое время предававшемся удовольствиям в Городе Скипетра, тщетны. Его царь и не думал о вооруженном сопротивлении, пребывая в уверенности, что сможет спасти свой трон ценой уступок и соглашений, а также жертвуя собственными интересами.
Скоро, потирая от удовольствия руки, вернулся Тарибатум.
— Друзья мои, — объявил он, — во дворе жарятся нежнейшие поросята, а на огне полно самых разных блюд — я видел, что с душистыми приправами тушатся голуби, домашняя птица, варится суп из ягненка с пореем и чесноком. Вы сможете все это попробовать. Те два парня, что варят все это под присмотром хозяйки, такие хорошенькие, просто загляденье!
— Э, друг! — воскликнул Лупакку. — У нашей хозяйки столько богатства под платьем, что ей бы лучше взять с собой двух здоровых мужиков. Уж они смогли бы ее удовлетворить!
— Это не только возможно, но и вполне вероятно, — согласился Тарибатум. — Скажу вам вот что: на заднем дворе я видел комнаты для гостей этого веселого заведения и пару-тройку вавилонских девиц, не менее красивых, чем содомские девушки и юноши, с которыми мы проводим ночи. Думаю, они не уступают красотой даже египтянкам. Те, кому довелось побывать в Египте, говорят, что тамошние женщины очень красивы, но их прелести слишком изящны для широких ладоней жителей Двуречья!
Упоминание о египтянках, которые действительно были миниатюрными и стройными, по крайней мере, в годы девичества, породило у Хети поток воспоминаний. В юные годы он познал радости плотской любви только с одной женщиной — той, которая стала его супругой. И теперь он признался себе, что отличается в этом смысле от своих товарищей, которые любили похвалиться друг перед другом своими любовными победами. Они смаковали мельчайшие подробности, что позволяло заподозрить: в рассказах этих куда больше фантазий, чем реальных событий. Перед мысленным взором Хети предстала Исет, его супруга, воспоминания о которой продолжали терзать его сердце так, словно ее птица-душа сохранила свою связь с его душой. Неужели их связь не оборвалась потому, что ее душе не удалось попасть в Поля Иалу? Он не видел, какие блюда ему подавали, не чувствовал вкуса пищи, пил, не понимая, что налито в его чашу. Он слышал, как смеются, разговаривают, шутят его товарищи, не вникая в смысл сказанного, словно густая пелена накрыла его, превратив все звуки в едва слышный шепот.
И только толчок локтем, которым его наградил сидевший рядом Кушар, вывел Хети из забытья.
— Хети, приятель, что с тобой? Проснись и посмотри, какая красота!
Хети поднял голову, прогоняя грустные мысли, и увидел перед собой Вати, вавилонскую танцовщицу. У него перехватило дыхание. Несказанно прекрасное лицо с тонкими чертами, плавные линии оголенного совершенного тела, гладкая кожа без единой волосинки излучали удивительную чувственность. Ее густые волосы, волной спадая на плечи, закрывали бедра широким сияющим покрывалом цвета звездной ночи. Ее нагота была украшена золотой цепочкой на поясе, что делало талию еще более тонкой. На шее красовалось богатое ожерелье из жемчуга и ляпис-лазури, а на щиколотках и запястьях — серебряные браслеты. Но не красота танцовщицы поразила Хети, а ее сходство с Исет. В смятении он вскочил, чтобы броситься к ней, обнять и назвать ее родным именем…
Она двигалась в медленном танце прямо перед Хети. На мгновение их глаза встретились. Но она, казалось, не была удивлена, ее взгляд скользнул в сторону. Девушка закружилась, танцуя, а Хети сказал себе, что эта женщина не может быть Исет, потому что его Исет мертва. Ведь танцовщица смотрела прямо на него, и ее лицо осталось бесстрастным. Будь она Исет, как могла она не узнать своего супруга, ведь с момента их расставания прошло чуть больше года?
Девушка танцевала под ритмичную музыку — ее подруги сидели на подушках в глубине комнаты и играли на арфах, кифарах и бубнах. Еще одна девушка и юноша, стоя лицом к лицу, вели любовный диалог — то говорили нараспев, то пели под музыку. Тарибатум пояснил Хети, что они говорят на языке вавилонян, который, надо признать, широко распространился за пределами страны, так что большинство зрителей этого представления, не умея изъясняться на этом языке, все же понимали, о чем идет речь.
— Это разговор двух влюбленных, — объяснял Тарибатум Хети и Лупакку, единственным в трактире, кто не понимал ни слова. — У нас песни влюбленных называют бальбаль.
— Эта музыка и эти песни кажутся мне прекрасными и исполненными значения, — сказал Хети. — Ты можешь перевести, о чем они поют?
— Вот юноша, повернувшись к танцовщице, поет, прославляя Иштар.
— Я вижу, но о чем он поет?
— Подожди… Он поет: «Она — воплощение радости, и ее одеяние — любовь. Ее украшения — соблазн, изящество и красота ее тела. Одеяния Иштар — радость и любовь. Ее губы сладки как мед, жизнь течет из ее уст, ее украшение — очарование ее женственности…» Как видишь, танцовщица изображает то, о чем поется в песне. Она и есть воплощение Иштар, и, как и богиня, обнажена. Ее красота — лучшее из украшений.
Голос девушки присоединился к голосу ее партнера. Тарибатум, как мог, объяснял друзьям суть происходящего. Танцовщица повернулась лицом к зрителям и, чуть покачиваясь, стала ласкать свое тело.
— Это приглашение заняться любовью. Девушка говорит: «Как хочу я сесть на колени к своему возлюбленному! С твоего позволения, о Иштар, мы будем радоваться друг другу, мы будем танцевать! О Иштар, ниспошли наслаждение моему чреву. Моя вульва истекает соком, я царица неба, моя вульва истекает соком: пусть мой возлюбленный положит руку на мои чресла, пусть сильный мужчина положит руку на мои чресла. Он принесет удовольствие в мои сад; я девушка, его возлюбленная. Где ты, возлюбленный мой? Он принесет удовольствие в мой сад; я девушка, его возлюбленная. Где ты, мой мужчина? В мой фруктовый сад он приносит радость, для возлюбленного яблоки моего сада — в них, словно в зеркале, отражается удовольствие. В виноградник мой он приносит радость».
А теперь поет юноша: «Поднялся ветер, он колышет ветви деревьев в фруктовом саду. Расходятся тучи, льется дождь. Сделай так, чтобы моя сила стала подобной горному потоку, пусть мой член станет тугим, как струна арфы, пусть он ни на миг не покидает ее тела». Девушка ему отвечает: «Ради меня, открой мою вульву! Ради меня! Ради меня, девушки, кто вспашет мое поле? Моя вульва истекает соком, ради меня. Ради меня, молодой женщины, кто станет моим быком?»[17]
Молодая женщина, вавилонская танцовщица Вати, снова приблизилась к хабиру. Глядя в глаза Хети, она ласкала свое тело, сжимала груди, вводила пальцы в вульву. Он смотрел на нее, широко открыв глаза, — и видел Исет, словно вернувшись в один из тех вечеров в их комнате в Великом Городе Юга, когда она танцевала для него и ласкала себя в преддверии ночи любви. Но это не могла быть Исет. Ее смуглое, как у Хатор, тело было совершенным. На нем не было видно не малейшего следа от удара кинжалом — а именно кинжалом, по словам служанки, брат Исет убил свою сестру.
Словно повинуясь божественной воле, Хети встал и торопливо покинул заведение. Он бегом вернулся в свою комнату во дворце, где его ждала Абиша. С того памятного дня она все ночи проводила рядом с ним. Но на этот раз он не прикоснулся к ней и долго плакал перед тем, как погрузиться в сон.
9
На следующий день, на рассвете, как только солнце начало свой бег высоко в небе, он решил никогда больше не возвращаться в трактир Сидури. «Какая разница, кто эта женщина, — сказал он себе. — Да, у нее есть некоторое сходство с моей Исет, это правда, но она — обыкновенная доступная женщина, вавилонская танцовщица. То, что я смог увидеть в ней Исет, не более чем иллюзия. Птица-душа моей возлюбленной давно пребывает в райских полях и ждет меня там. Но я присоединюсь к ней только тогда, когда свершится моя месть, — когда я предам смерти этих ааму».