Цари. Романовы. История династии
Шрифт:
– Мы служим нашим государям не по-Вашему, – объяснял боярин Герберштейну.
Холопами называли себя в прошениях первые вельможи. И Иван Грозный четко формулировал эти отношения: «Жаловать и казнить своих холопов мы вольны».
Из рабства вытекала всеобщая ложь.
«…До сих пор я думал, что истина необходима человеку как воздух, как солнце. Путешествие по России меня в этом разубеждает. Лгать здесь – значит охранять престол, говорить правду – значит потрясать
Но самым потрясающим было предсказание Кюстина.
Наблюдая гигантскую империю, сцементированную страхом, рабством, ложью, Третьим отделением и самодержавием, француз, тем не менее, написал: «Не пройдет и пятидесяти лет – и в России будет революция».
И действительно, ошибся всего на какой-то десяток лет. В 1905 году при правнуке и тезке Николая I начнется революция.
Когда Николай прочел книгу Кюстина, он швырнул ее на пол: «Моя вина! Зачем я говорил с этим негодяем?».
Книгу запретили, заботливо конфисковывали у иностранцев на таможне, и… своего добились: ее читала вся Россия! «Царь отгородил страну забором, но в казенном заборе есть щели и сквозной ветер сильнее вольного», – насмешливо писал Александр Герцен. В задушенной Третьим отделением России во множестве ходили по рукам привезенные с Запада книги.
Ибо в России уже существовала вторая власть. Наряду с властью императора существовала власть взятки. Как сострил современник: «Я мог бы ввезти в Россию не только французскую книгу, но французскую гильотину – надо только договориться, сколько это будет стоить».
Военные не умели эффективно управлять, и вместе с ними управлять страной начала коррупция. И они стали ее частью. Впрочем, все это происходило на заднем дворе власти. На параде все по-прежнему выглядело отлично.
Николай потребовал отповеди «негодяю». Третье отделение организовало статьи против Кюстина – в России и за границей. Жуковский в письме к литератору Александру Тургеневу просил ответить Кюстину. Правда, предупреждал, что «ответ Кюстину должен быть короток; нападать надобно не на книгу, ибо в ней много правды, но на Кюстина».
– Зачем же нападать, если правда? – удивлялся Тургенев.
Читал ли книгу Кюстина наш герой?
В России не бывает лучшей рекламы, чем запрещение. «Запрещенный товар – как запрещенный плод: цена его удваивается от запрещения…» Скорее всего «Кюстина читала вся образованная Россия», – писал Александр Тургенев.
Так что, читая книгу и, конечно же, ненавидя Кюстина, Александр мог повторить слова Герцена: «Книга эта действует на меня, как пытка, как тяжелый камень, приваленный к груди».
Герцен был еще один враг его отца. Еще один голос, громко звучавший в награжденной немотой стране.
«Зову
Александр Герцен – величайшая фигура в истории либеральной России. Все знаменитые радикалы Европы: Прудон, Гарибальди, Оуэн, Кошут, Виктор Гюго – знали и уважали этого фантастического русского.
Уже в университете Герцен заболел редкой в империи болезнью – любовью к свободе. Все закончилось арестом 22-летнего юноши, ссылкой и эмиграцией.
За границей Герцен совершил невероятное – объявил войну Российской империи.
Герцен основал за границей Вольную русскую типографию. И вместе с другим эмигрантом, другом юности Огаревым, начал издавать знаменитую газету «Колокол» – с язвительным эпиграфом «Зову живых». Живых, то бишь мыслящих.
Несмотря на все строжайшие запреты, «Колокол» нелегально ввозится в страну. Его тайно читает вся образованная Россия. И в стране, где сажали не только за поступки, но за мысли, во весь голос зазвучали обличительные речи.
Одинокий эмигрант становится самым грозным врагом могучей империи.
Крупные аферы влиятельных русских чиновников, секретные распоряжения правительства – все это тотчас попадало на страницы «Колокола». Кто сообщал Герцену? Подчас сами чиновники! Когда кто-то из них хотел потопить другого, надо было послать донос. Нет, не императору, который мог на донос не обратить внимания, но власти помогущественней – в «Колокол». И донос тотчас вызывал царскую реакцию, потому что сам Николай… читал ненавистный «Колокол»!
И Александр все это знал.
Годы шли…
Николаю непросто было любить сына. Слишком противоположные характеры. И это часто прорывалось. Николай не терпел опозданий, и когда жена наследника впервые опоздала на какую-то церемонию… Нет, Николай, этот истинный рыцарь, не позволил себе обругать женщину. Но наследник при всех был назван «неповоротливой коровой».
Николая раздражает его постоянная покорная апатия. И «за безделье» в присутствии офицеров Николай мог надавать цесаревичу пощечин.
Но Александр знает: пощечины заканчиваются быстрым раскаянием отца, а неугодная инициатива – долгим преследованием. Все должен контролировать только один человек в стране. Иначе услышишь: «молокосос!».
И как непохож на него брат! Константин развил бурную деятельность в Морском ведомстве. Он создает Русское географическое общество, где собирает таких же энергичных молодых людей. У них много идей, которые кажутся императору завиральными и даже опасными. Костя предлагает строить паровые корабли, но Николай не любит модные штучки. Упрямый Костя хочет строить их на собственные деньги. Николай по-прежнему верит в паруса, но его пленяет бешеная энергия Кости. Он узнает в нем себя.