Царица амазонок

Фортье Энн

Не помогало мне и то, что Катерина Кент до сих пор не вернулась из Финляндии. Я первым делом отправилась к ее квартире, но на мой упорный стук в дверь никто не ответил, а консьерж понятия не имел, когда она может вернуться.

– С профессором Кент всегда так, – сказал он мне с улыбкой заговорщика. – Думаю, она работает на МИ-5. Но мне никто не верит.

Днем во вторник я вернулась в колледж после очищающей тренировки в фехтовальном клубе – и обнаружила, что дверь моей квартиры приоткрыта. Первой моей мыслью было, что это, должно быть, уборщица, но я прислушалась –

и не услышала ни шума пылесоса, ни громыхания мусорной корзины… Внутри было тихо, и я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок.

Как можно тише открыв свою спортивную сумку, я достала рапиру. Конечно, она была предназначена лишь для спортивных занятий и имела гибкий клинок и тупое острие, но все равно это было лучше, чем ничего. В хорошей руке даже спортивное оружие может оказаться смертельным.

Глубоко вздохнув, я толкнула дверь – и нос к носу столкнулась с Ребеккой.

– Боже! – взвизгнула она, при виде меня хватаясь за сердце. – Ты что, убить меня собралась?

Я бросила рапиру, и мы крепко обнялись.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я мгновение спустя. – Я разве не говорила тебе, чтобы ты плыла прочь с мистером Телемакосом?

Ребекка отступила назад и смахнула с глаз слезы.

– Если тебе нужны такие друзья, подай объявление в газету. Ты нуждаешься в помощи, вот я и приехала. Я получила курьерской почтой конверт с ключами и подумала, что они могут мне пригодиться.

Мы сравнили записки, сидя в кафе «Гранд». Ни Ребекка, ни я не были особыми любителями виски, но мы обе почувствовали необходимость пропустить по стаканчику. Устроившись на высоких стульях за барной стойкой, мы принялись разбираться в той путанице людей и событий, что развела нас в разные стороны, а теперь снова свела вместе. И само собой, Джеймс Моузлейн заметно выпирал из всей этой пестроты друзей и врагов.

– Я все равно не могу в это поверить, – сказала Ребекка. – Подумать только, мы преклонялись перед такой гнидой! Как ты думаешь, что они там с ним сделают? Позволят ему сгнить в тюрьме? Или отсекут голову мечом? В Швейцарии же с преступниками принято обходиться именно так?

Я пожала плечами и покрутила в ладони стаканчик со спиртным:

– Понятия не имею, как они могут повесить на него смерть Резника, но знаешь что? Он это заслужил. И если я еще когда-нибудь его увижу, он сможет получить обратно свой мяч для гольфа.

Когда мы наконец отправились домой, рука об руку, Ребекка уже знала все, что только можно было знать о моих мытарствах в Германии и Финляндии. И хотя Ребекка постоянно приправляла мой жалостный рассказ восклицаниями вроде: «Я уверена, с ним все будет в порядке!» или «Ну конечно, он тебя любит!» – я слишком хорошо ее знала, чтобы понять: подруга разделяет мои страхи и боится, что я больше никогда не увижу Ника.

– Почему бы тебе не отправиться со мной в Израиль? – предложила Ребекка, приноравливаясь к моему шагу, неровному на булыжной мостовой. – Это просто замечательное место, а доктор Озлем говорит, им там очень нужны люди. – Ребекка покосилась на меня, проверяя, не

готова ли я согласиться. – Слушай, я серьезно: меня выгнали из Кносса, и это лучшее, что могло со мной случиться! А как насчет тебя? Не пора ли тебе отлучиться от груди Оксфорда?

Я покачала головой:

– Нет, пока я не найду способа вернуть себе свое положение.

И тут я увидела его. Грузовик стоял прямо перед входом в колледж, а рядом с ним я заметила фигуру, которую уж слишком хорошо знала. В высоких сапогах и облегающей одежде Лилли выделялась на средневековой улочке, как дерзкое растение, закрепившееся прямо на отвесной скале.

Заметив нас с Ребеккой, она кивнула мне и тут же, обойдя грузовичок, прыгнула на пассажирское сиденье.

– Стой! – закричала я, бросаясь вперед, но было уже поздно.

Грузовичок покатил по улице и исчез за углом. А мы с Ребеккой остались стоять перед входом в колледж в полной растерянности.

– Твою мать! – Я вбежала в вестибюль и направилась в квартиру, а перед глазами стояла коллекция римских монет профессора Ларкина и осколки древних сосудов. – Ну и что они могли взять на этот раз?

В спешке я не обратила внимания, что Фрэнк зовет меня, ему даже пришлось выскочить из-за стойки, в рубашке с короткими рукавами и просторных штанах с подтяжками.

– Вам тут посылка! – заорал он, явно жутко недовольный тем, что пришлось покинуть уютный уголок. – Вам бы лучше забрать все прямо сейчас! Я даже сдвинуть это не могу!

И он ничуть не преувеличивал. На полу стояли три деревянных ящика размером со стиральную машинку, и они были настолько тяжелыми, что для их перемещения понадобилось бы несколько человек.

– Только что доставили, – сообщил Фрэнк. – Для вас лично. Им не следовало сбегать до вашего прихода!

– Кому «им»? – спросила я, горя желанием узнать, что именно сказала Фрэнку Лилли.

Но Фрэнк уже схватился за телефон, пытаясь найти кого-нибудь достаточно сильного, чтобы помочь нам.

Получасом позже все три ящика очутились на полу квартиры профессора Ларкина.

– Не уверена, что их следует открывать, – задумчиво произнесла Ребекка, покусывая нижнюю губу. – Помнишь ящик Пандоры? Как она выпустила на волю горести, обрушившиеся на все человечество? – Я порылась в ящиках письменного стола в поисках чего-нибудь, чем можно было бы открыть ящики. – Можешь называть меня оптимисткой, но я не могу себе представить, какие еще горести могли бы свалиться на род людской.

И лишь позаимствовав у недовольно качавшего головой Фрэнка молоток и стамеску, мы смогли оторвать крышку ящика, помеченного цифрой 1. Сломав несколько ногтей, мы с Ребеккой уставились на опилки, поверх которых лежала кожаная папка-скоросшиватель.

– Ладно, давай посмотрим…

Я достала папку, раскрыла ее и обнаружила весьма объемистый, отпечатанный на машинке текст, причем на английском, что меня порадовало.

– Это история Мирины, – прочитала через мое плечо Ребекка, – первой амазонки, основательницы союза сестер… О! Мистеру Телемакосу это понравилось бы!