Царица Джунглей
Шрифт:
– Бу-бу скучала по мне? – сюсюкала Элизабет, поднимая Шарлотту на руки.
Теперь, к великому удивлению Пола, кошка не проявляла ни малейшего желания вырваться из объятий Элизабет.
– Скучала, скучала, – отвечал Пол, обнимая жену, которая прижимала к себе кошку. – Мы оба скучали.
И в его словах искренности было значительно больше, чем неизбежного лицемерия. Он ожидал ее приезда с тем же нетерпением, что и Шарлотта. Будь у него хвост, он тоже держал бы его трубой.
Тем не менее Полу удалось выдержать необходимую паузу. Элизабет сама завела разговор, сообщив, что вопрос о получении ею места считается уже практически решенным, и с такой перспективой смирились все сотрудники кафедры. Сейчас наступил этап неформального обсуждения – где будет находиться ее кабинет, какова
Наконец после обеда, когда Пол уже решил плюнуть на чувство собственного достоинства и напрямую спросить о разговоре с Уолтером, Элизабет вдруг призналась, что имела с ним беседу.
– И что? – спросил Пол.
– Ему бы хотелось увидеть пару каких-нибудь глав из твоей книги.
Она опустилась на диван, поджав под себя ноги. Пол стоял на пороге. Внезапно откуда ни возьмись появилась Шарлотта и вспрыгнула на колени к Элизабет. Та начала гладить кошку, старательно избегая прямого вопрошающего взгляда Пола. Тот факт, что его книга оказалась в профессиональном чистилище, тогда как ее творение было вознесено на вершины рая, практически никогда не упоминался в их разговорах. С тех самых пор, как его книгу отвергло британское издательство, Пол не мог видеть свою рукопись больше, чем час-два подряд и не более одного раза в неделю. Переделки и коррективы, которые, по его собственным словам, он в настоящее время вносил, оказывались всякий раз жалкими и безнадежными фальстартами. В настоящий момент она представляла собой набор разрозненных черновиков. От одной мысли, что теперь ему придется восстанавливать книгу в некое связное и удобочитаемое единство, Полу сделалось дурно. Он не мог ни войти в комнату, ни уйти из нее. Элизабет сидела, опустив голову, глядя на Шарлотту, а кошка смотрела на Пола пристальным, непроницаемым взглядом, послушно выгибаясь под ласковыми прикосновениями хозяйки.
– И что ты ему сказала? – наконец выдавил из себя Пол.
– Что работа над ней еще не закончена, хотя основные ее положения тщательно продуманы и интересны.
И все же Элизабет не решалась поднять на мужа глаза и продолжала почесывать Шарлотту за ушками. Пол стоял, дрожа, в противоположном конце комнаты, ухватившись за косяк двери побелевшими пальцами, и пытался что-то выговорить. Где-то в глубине его потрясенного сознания маячила жуткая мыслишка: а не с похожих ли симптомов начинается инсульт? Но тут перед его мысленным взором всплыл другой образ: он сжимает голову жены с такой силой, что ее череп трескается и ломается, и тут же Пола оглушил звенящий, бесконечно повторяющийся ритмичный звук, похожий на звук колокола, окрашенный в тембр голоса Элизабет. Колокол этот снова и снова отбивал одну и ту же фразу: «...тщательно продуманы... тщательно продуманы...»
Единственное, что прорывалось в его сознание сквозь нараставшую безумную ярость, был пристальный гипнотический взгляд Шарлотты, наблюдающей за ним с дивана, и ее громогласное мурлыканье, которое не смог заглушить даже звук его внутреннего колокола.
– Послушай, милый. Я должна была сказать Уолтеру правду.
Пол не заметил, как Элизабет оказалась рядом с ним. Она стояла на пороге, прижимая к груди Шарлотту. Когда она успела встать с дивана и пересечь всю комнату?
– У твоей книги ведь были реальные проблемы, – продолжала Элизабет, – и нет никакого смысла вводить Уолтера в заблуждение, как ты понимаешь. Тебе ведь известно мое мнение?
– Нет, не известно, – вырвалось у Пола помимо его воли.
– Мне представляется, что тебе нужен хороший подзатыльник, чтобы ты снова вернулся к работе над рукописью. И вот, кажется, для этого настал благоприятный момент.
Она поцеловала его в щеку и проскользнула в дверь. Когда Элизабет проходила мимо него, Шарлотта как будто случайно ударила Пола хвостом по лицу.
Остаток вечера и большую часть уик-энда они провели в разных концах квартиры. Элизабет намеренно старалась оставить Пола одного, чтобы таким образом поощрить к работе над книгой, однако преуспела только в том, что еще больше разозлила. Она даже не предоставила ему возможность уединиться самому и тем самым сохранить хотя бы какую-то жалкую толику мужского достоинства. Тем не менее, когда Элизабет тем вечером отправилась спать, Пол послушно остался сидеть в своей стенной нише при выключенном свете, один на один с мистическим голубоватым мерцанием компьютерного монитора.
Большую часть времени он тупо смотрел на экран и не открыл ни одного файла из диссертационных. Целый час сидел, уставившись на экранную заставку и придумывая новые метафоры для характеристики последних событий в своей жизни: «мишень теперь значительно дальше», «беговая дорожка удлинилась», «морковка поднялась немного выше». И даже придумал целый образ: он сидит на корточках в середине круга, а Уолтер и Элизабет перебрасываются над его головой местом в Чикагском университете, как в жестокой детской игре «Обезьянка в центре».
Затем Пол немного порыскал по Интернету, вышел на несколько каталогов женского нижнего белья и перебросил себе несколько рекламных фотографий. Три или четыре раза проверил электронную почту. Два часа играл в «СимСити»: строил город от самого основания, заполнял крошечное компьютерное пространство дорогами, заводами, яркими офисными зданиями, а пустоты «засаживал» деревьями. Затем вызвал меню «катастрофы», поджег только что выстроенный город и, пока он горел, остекленевшим взглядом смотрел, как оранжевые языки цифрового пламени пожирают плоды двухчасового творчества.
Наконец Пол пошел спать и в ту ночь провел в постели рядом с Элизабет всего каких-нибудь два часа. Обычно она вставала очень рано. Когда же он наконец проснулся, было уже около полудня, и Элизабет решила его немного побаловать, принеся в постель чай и бутерброды. Эта непрошеная забота только испортила Полу настроение, но он не стал возражать. После обеда Элизабет подошла к нему, покорно сидевшему за компьютером и бесцельно листавшему свой труд страницу за страницей, положила ему руки на плечи и сказала:
– Глава о Кафке и jouissance [2] . Мне кажется, она произведет на Уолтера необходимое впечатление.
Элизабет провела рукой по его волосам и оставила в полном одиночестве до самого вечера. Пол открыл предложенную ею главу – глава о Кафке в самом деле была, пожалуй, единственной частью книги, которую он мог читать без жгучего стыда и ярости от поразившей его интеллектуальной импотенции, – но целый день провел за игрой с текстом. Он пропускал его через программу проверки орфографии, испытывал различные шрифты, форматы, перевел всю главу в готическое письмо. Потом встал и начал в носках расхаживать по квартире из конца в конец, один раз вспугнув Шарлотту, пригревшуюся в солнечных лучах на кухонном кафеле. Он наклонился к ней с желанием ласково подергать за ушко, а кошка, почувствовав его приближение, подскочила и бросилась бежать. Полу ничего не оставалось, как попытаться поддеть ее ногой, но и здесь его постигла неудача.
2
Наслаждение (фр.)
Когда вернулась Элизабет, начинало смеркаться. Услышав звук ее автомобиля у дома, Пол выключил компьютер и поспешил в спальню за туфлями и пальто. Он проскочил мимо жены, когда она поднималась по лестнице, сказав, что идет немного прогуляться. Наконец оказавшись возле дома Ким, Пол в темноте полез по пожарной лестнице, встал на цыпочки рядом с занесенным снегом окном преподавательницы, страдавшей неврозом, и увидел, что она сидит за кухонным столом и плачет. Он поднялся еще на две-три ступеньки и посмотрел в окно Ким. Та сидела за столом в футболке и тренировочных штанах, читала «Сэсси» и ела кукурузные чипсы из пакета. Ким была в очках, и это его удивило – Пол не знал, что она носит очки. Он постучал в окно и испугал ее так, что она чуть не подавилась своими чипсами. Пол влез в комнату, снял с Ким очки и крепко прижал девушку к себе.