Царица эльфов
Шрифт:
Она подошла к машине, но, перед тем как сесть за руль, обернулась.
– Да, спасибо тебе, конечно.
То, что эти слова были произнесены как бы между прочим, вскользь, тяготили ее всю обратную дорогу. Но она не могла побороть в себе предчувствия, что ей придется пожалеть о принимаемых от него одолжениях.
Задумчиво нахмурившись, Тони смотрел вслед удалявшейся машине. Кто бы мог подумать, что после всех этих лет Мэри сможет так зажечь его одним поцелуем? И сама она чувствовала то же самое, он был уверен в этом. Тогда, много лет назад, он заставил себя сдержаться, скрыть ответное чувство – она была так юна и неопытна. Теперь же разница в возрасте уже не играла роли, но какой-то инстинкт опять подсказал ему, что надо сдержаться. И он сделал вид, что не придает этому поцелую никакого значения, подавил в себе страстное желание заключить ее в свои объятия, поцеловать по-настоящему... Но, судя по ее поведению, он поступил правильно. Он видел, что Мэри совсем не готова отдаться властному чувству, которое влекло их друг к другу.
За спиной Тони раздались шаги. Он круто повернулся и увидел приближавшуюся Ханну. Губы ее кривила хитроватая усмешка.
– Значит, ты все-таки решил последовать моему совету? Неглупо – одолжить ей свою машину. Но значит ли это, что она согласна повлиять на своего старика?
Это предположение разозлило Тони.
– Это значит, что ей нужна машина, – резко ответил он. – И я не навешиваю ценники на свою помощь.
Ханна удивленно подняла брови.
– Но теперь, когда ее отец в больнице, должна же она видеть, как безнадежны все попытки сохранить ранчо.
Тони удержался от насмешливой реплики. Ситуация с ранчо Мартинеса была еще безнадежнее, чем полагала Ханна. Пожалуй, лучше пока держать ее в неведении, а то она станет упрекать его, почему он не вышвырнул Никколо с земли в ту самую минуту, когда тот просрочил оплату по договору.
– Мэри предана своему отцу, – сказал он. – И за это достойна уважения. Кроме того, у нее, кажется, есть деловая хватка, и она считает, что сможет вытянуть отца из ямы.
– А ты собираешься смотреть на это сложа руки? – с негодованием воскликнула Ханна. – Ты даже помогаешь ей, отдаешь собственную машину. – Губы ее насмешливо изогнулись. – Если бы я не знала тебя достаточно хорошо, я бы решила, что на тебя подействовали ее чары.
– Ну это только мое дело, а совсем не твое, – гневно взглянул на нее Тони. – Мы, кажется, договорились не вмешиваться в дела друг друга, не так ли?
Глаза Ханны на миг потемнели, но она быстро придала своему лицу выражение заботливости.
– Я только боюсь, что старая история может повториться. Бедняжка Генри и его друг Эдди потеряли голову из-за этих девиц Мартинес, и вот чем кончилось...
Тони очень сомневался, что его сводный брат и Эдди были невинными жертвами того несчастного случая, но он не был настроен спорить на эту тему.
– Ты слишком беспокоишься обо мне, – сердито буркнул он. – Я не собираюсь повторять историю.
Единственное, что он желал бы повторить сейчас, это снова поцеловать Мэри. Он улыбнулся, вспомнив неожиданное впечатление, произведенное на него этим, казалось бы, мимолетным эпизодом. Он посмотрел в ту сторону, где несколько минут назад исчезла Мэри. Если обычный поцелуй способен так сильно подействовать на него, что же будет, если их отношения зайдут достаточно далеко? Эта мысль пробудила в нем необузданные желания, и губы его решительно сжались. Возможности представлялись соблазнительными, и он собирался исследовать их досконально.
4
Мэри выпрямилась и вытерла пот со лба, оглядывая удручающе ничтожные результаты работы, на которую пошло целых два дня. Большую часть этого времени она трудилась в амбаре, освобождала его от ненужного хлама, отбирала вещи, еще способные послужить, но он все еще выглядел довольно запущенным.
– Эй! Есть тут кто-нибудь?
Этот возглас прозвучал так неожиданно, что Мэри вздрогнула и уронила пустую бутыль из-под масла, которую собиралась отнести к мусорной куче. Обернувшись, она увидела высокую фигуру, темневшую в дверном проеме, откуда струился яркий солнечный свет. Глаза ее уже успели привыкнуть к сумраку, и она не могла разглядеть лица, но незнакомый голос несомненно принадлежал мужчине.
Мэри испуганно замерла, сознавая, как одинока и беспомощна была она сейчас. Но она решила, что не следует показывать свой испуг. Бросив взгляд на ржавые вилы, которые она перед тем поставила в угол амбара, Мэри произнесла как можно спокойнее:
– Я здесь. Чем могу вам помочь?
Фигура приблизилась и она смогла разглядеть худое веснушчатое лицо, бесцветные волосы, беспорядочно падавшие на лоб. На вид незнакомцу было немногим больше двадцати. Одет просто, в джинсы и безрукавку, чистые, но довольно поношенные.
Когда он остановился в нескольких шагах от нее и застенчиво улыбнулся, ее опасения почти исчезли. Она заставила себя улыбнуться в ответ. Но, взглянув ему в глаза, она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что-то в этих глазах вызвало в ней неприятное ощущение, хотя она не могла сказать, что именно. Радужные оболочки этих глаз были неестественно блекло-голубого оттенка, а ресницы настолько белесые, что их почти не было заметно.
– Привет. Я – Билл Рэнделл, – сказал он, протягивая руку.
Рэнделл! Это имя отозвалось в ее памяти подобно удару грома, принеся с собой поток мрачных воспоминаний. Воспоминаний о другом парне по фамилии Рэнделл и о ночи, наполненной ужасом и болью. Воспоминание о другой паре таких же бледно-голубых глаз, наполненных животной жаждой обладания.
– Вижу, вы помните это имя, – произнес он осторожно. – Я родственник известного вам Эдди Рэнделла. Его двоюродный брат.
Усилием воли подавляя нежеланные воспоминания, которые снова всколыхнулись в памяти, чтобы начать неотвязно преследовать ее, Мэри сдержанно кивнула. Билл нервно откашлялся.
– Я знаю, что между вашей семьей и моими родственниками после того случая отношения установились натянутые, но все это случилось так давно. Я думаю – кто старое помянет, тому глаз вон. Вы согласны?
До возвращения сюда она верила, что сумела освободиться от прошлого, но здесь, где все напоминало ей о нем, трудно было укрепиться в этой уверенности. И скорее для себя, чем для него, она произнесла твердо:
– Вы правы, это случилось очень давно. Я не думаю, что можно жить прошлыми обидами.