Царица Пальмиры
Шрифт:
— Позволь мне удалиться, мой господин. Я очень устала.
Князь благодарно улыбнулся ей и кивнул. Делиция поклонилась Аль-Зене и Зенобии и вышла из комнаты. Еще несколько минут они сидели о молчании, откинувшись на свои ложа. Оденат ждал, когда его мать, наконец, удалится. Когда стало ясно, что она не собирается делать этого, он встал и, протянув Зенобии руку, сказал:
— Идем! Мои сады по праву считаются прекрасными. Ты извинишь нас, мама? Полагаю, теперь ты пожелаешь удалиться, ведь уже совсем поздно.
Зенобия вложила свою руку
— Мне очень хотелось бы посмотреть твои сады, мой господин князь!
Даже не обернувшись на Аль-Зену, Оденат увлек Зенобию в обширный затемненный сад. Тут и там вдоль дорожек пылали факелы, однако разогнать мрак ночи не могли. Зенобия не удержалась и усмехнулась.
— Надеюсь, ты знаешь, куда идешь! Мне не хотелось бы закончить свою жизнь в пруду с рыбой! — поддразнила она. Оденат остановился и, повернув ее к себе, заглянул в лицо.
— Я хочу поцеловать тебя! — пылко произнес он. Какой прекрасной казалась она ему при свете факелов, мерцавших, словно расплавленное золото!
— Что?
Ее сердце бешено застучало, она почувствовала панический страх. Затем робко заглянула в его красивое лицо, и ее глаза слегка расширились от удивления.
— Я хочу поцеловать тебя! — повторил он. — Если бы н? твоем месте была какая-нибудь другая девушка, я бы даже не стал спрашивать разрешения!
— Ax! — воскликнула она.
Ее голос вдруг стал совсем слабым, и когда Оденат взглянул на нее, по ее лицу разлилась медленная улыбка.
— Ты — словно свежий ветерок, который проносится через город на закате, мой цветок!
Его рука соскользнула с ее плеча и обвила ее тонкую талию. Он крепко прижал ее к себе. Другая рука заскользила вверх по ее шее и лицу и запуталась в черном как смоль шелке ее волос. Он опустил свою темноволосую голову, его губы легко и быстро касались ее губ, распространяя по ее телу быстрые волны дрожи. Она отчаянно боролась сама с собой, пытаясь вернуть контроль над своими чувствами.
— Зенобия!
Его голос ласкал ее слух, и она задрожала. Что он делает с ней? Почему звук его голоса, произносящего ее имя, заставляет ее задыхаться?
— Зенобия!
Она почувствовала, как ослабли ее ноги, и чуть не упала в охватывавшее ее кольцо его рук. В течение короткого мгновения он вглядывался в ее лицо, а потом быстро наклонился, и их губы слились.
Его губы были теплыми, гладкими и твердыми. Зенобия, хотя и была наивна в том, что касалось поцелуев, все же почувствовала его сдержанность. Он поцеловал ее мягко и с величайшей нежностью. Казалось, его губы вытягивали из ее неискушенного тела самую суть ее существа. Она почувствовала, как из самой ее глубины поднимается страстное желание. Она неистово желала чего-то, но сама не знала, чего именно. По прошествии некоторого времени, которое показалось ей вечностью, он наконец оторвался от ее губ, и она пролепетала:
— Еще!
Он взглянул на нее, и его карие глаза стали почти прозрачными от страсти.
— Ах, Зенобия, ты возбудила меня! — тихо
На этот раз его поцелуй был уже не таким мягким, но она не испытывала страха, а только отчаянное желание познать нечто большее. Он разомкнул ее губы, и его язык стал исследовать бархатистую нежность ее рта, словно что-то искал. Она чего-то хотела, сама не зная, чего именно. Она восхитительно дрожала, когда он в течение некоторого времени сосал ее маленький язычок. Потом придвинулась ближе к нему, и ее груди напряглись.
С нетерпеливым стоном от оттолкнул ее от себя.
— Ты еще так молода, мой цветок! — мягко произнес он.
Это звучало почти как упрек.
— Я неприятна тебе? — спросила она.
Она огорчилась, и он заметил это.
— Идем!
Он взял ее за руку, и они снова отправились гулять по темному саду.
— Нет, ты очень нравишься мне. Я еле сдерживаю себя, так мне хочется любить тебя.
— Тогда давай полюбим друг друга! — простодушно ответила она. — Я еще никогда прежде не была с мужчиной, но и Тамар, и Баб говорили, что то, что происходит между мужчиной и женщиной, вполне естественно. Я не боюсь, мой господин князь!
Он улыбнулся ей в темноте. — Думаю, ни одна женщина не станет заниматься любовью с мужчиной, которого она не любит, к которому не испытывает чувств. Это безнравственно, мой цветок. Я никогда не делал этого с женщиной, которая совсем не любила меня. В этот вечер чувственная сторона твоей натуры едва лишь пробудилась, и ты страстно стремишься познать больше. Но ты еще не знаешь меня, Зенобия. Придет время и для плотских радостей, обещаю тебе!
— Ты заставляешь меня чувствовать себя ребенком! И она надула губки.
— А ты и есть ребенок! — ответил он. — Но наступит ночь, когда мы с тобой будем любить друг друга, и тогда, Зенобия, я сделаю тебя женщиной, полностью осознающей могущество своей страсти.
Она вздохнула.
— Значит, мне придется довольствоваться твоими суждениями, потому что сама я ничего не знаю о таких вещах. Оденат тихо засмеялся.
— Полагаю, мне следует наслаждаться твоей покорностью. Я подозреваю, что ты редко уступаешь кому-либо.
— Я знаю, что я не такая, как другие женщины, — сказала она, защищаясь. — Если я действительно нужна тебе, мой господин князь, ты должен принять меня такой, какая я есть. Не знаю, смогу ли я измениться, даже если сама захочу этого.
— Ты мне нужна такая, как есть, несмотря на то что у моего цветка пустыни есть шипы, как я подозреваю.
Он на минуту остановился, повернул ее к себе и снова поцеловал.
— Пожалуйста, научись любить меня, Зенобия! Я сгораю от желания любить тебя!
— Любить меня или заниматься со мной любовью? — спросила она.
— И то, и другое! — признался он.
В ответ она подарила ему быстрый поцелуй.
— Ты честный человек, — сказала она. — Думаю, мы сможем стать друзьями, а друзья, как мне говорили, становятся самыми лучшими любовниками.