Царица Пальмиры
Шрифт:
— Мы не ожидаем появления римлян до рассвета, — заговорила она. — Они, скорее всего, сделают одно из двух. Либо утром мы увидим Аврелиана в полной боевой мощи, стоящего перед нашими воротами. Часто легионы ночью тайком подкрадываются к городу и на рассвете демонстрируют свои боевые порядки.
Это зрелище достаточно устрашающее. Либо у стен будет пустынно, вдали послышится слабый звук боевых барабанов. Этот звук с каждой минутой будет раздаваться все громче и ближе. Внезапно на горизонте покажутся римляне, марширующие идеальными рядами. Они заполнят горизонт, пока, наконец, не выстроятся перед нашими воротами. Эти уловки используются
— В царских амбарах запасено на несколько месяцев зерна, масла, маслин, фиг и фиников, ваше величество. Последние несколько недель мы закупали скот, который будем забивать и распределять по мере необходимости. Практически каждая семья в городе держит домашнюю птицу. Пальмира хорошо подготовлена, чтобы выдержать осаду в течение нескольких месяцев.
Зенобия кивнула.
— Римляне не продержатся так долго, Марий Гракх. Потом она взглянула на своего младшего сына Деметрия.
— Ты позаботился о колодцах в предместьях?
— Я со своими людьми лично посетил каждый дом, ваше величество, и внушил хозяевам, насколько важно разрушить систему водоснабжения, чтобы римляне не могли достать воды, — ответил он.
В семнадцать лет Деметрий был необыкновенно красивым молодым человеком, гораздо интереснее, чем его старший брат, похожий на их отца. Деметрий же был вылитая мать, с такими же, как у нее, темными волосами, парой томных серых глаз и в высшей степени чувственным ртом. Как и его мать, он был порывистый и страстный. Однако Зенобия подозревала, что Деметрий, подобно своему отцу, женится в зрелом возрасте. Он любил удовольствия и хотел насладиться, прежде чем придет пора остепениться.
Она наклонила голову в ответ на его слова и повернулась к Вабе.
— Желаешь ли ты что-нибудь добавить, сын мой? Юный царь отрицательно покачал головой.
— Кажется, ты Подумала обо всем, мама, — спокойно произнес он.
Зенобия бросила на него острый взгляд и повернулась к остальным членам совета.
— Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? — спросила она.
Ответ был отрицательным, и она распустила совет.
— Останься, Ваба! — сказала она, и он услышал в ее голосе приказ.
Когда комната, наконец, опустела, она в ярости повернулась к нему.
— Никогда больше не вступай со мной в перепалку на совете! — воскликнула она. — Почему ты выбрал именно это время, чтобы ссориться со мной?
— Ты ведешь себя так, словно у Пальмиры нет царя, мама. Все считаются с твоим мнением: совет, народ и даже эти проклятые римляне! С моим мнением никто не считается!
— Ваба, Ваба, — бранила она его, — на карту поставлено само существование этого города. Завтра утром придут римляне. Они стремятся уничтожить нас. Неужели ты действительно полагаешь, что достаточно опытен и сможешь руководить обороной Пальмиры? Я сожалею, что во всей этой суматохе с твоим мнением как следует не считались, но сейчас не время ссориться! Я ожидала, что римляне не появятся еще по крайней мере три месяца, и вот внезапно они оказались у нас на пороге!
— Другими словами, мама, они уже перехитрили тебя, — спокойно сказал он.
— Да, Ваба, перехитрили. И мне не стыдно признаться в этом. Я — такой же человек, как и они, и я учусь на своих ошибках.
— Если воевать против римлян — это ошибка,
— Риму нечего делать здесь, на Востоке. Так думал твой отец, и так думаю я.
— Этой войны не случилось бы, если бы Марк вернулся к тебе, — обвинял он. — Я просил богов, чтобы он вернулся. Тогда ты вышла бы за него замуж, и я стал бы править по праву!
— Ах ты, неблагодарный щенок! — зашипела она. — Ты стал бы править этим городом?! Что за шутка, Ваба, сын мой! Что за остроумная шутка! Когда твоего отца убили, я взяла власть в этом городе ради тебя! Шесть лет я правила им ради тебя! И чему же ты научился у меня, сын мой? Ты ничему не научился. Единственное, что ты знаешь о царской власти — это поклоны и раболепство твоих придворных. Римлянам нельзя доверять! Твой дедушка был верноподданным Рима, и каков же результат? Его жену, мою милую маму, изнасиловали и убили римляне! Я любила Марка Александра так, как никогда не любила ни одного мужчину. Да, я любила его даже сильнее, чем твоего отца( Но он предал меня, чтобы жениться на племяннице императора. Не стану отрицать, что чувствую злобу, но я начала войну с римлянами вовсе не из-за того, что он отверг меня. В течение многих лет мы с твоим отцом строили планы объединения Восточной империи, чтобы править ею самостоятельно. Именно это я и делаю теперь. Чтобы покончить с этим, мне осталось совсем немного — победить Рим раз и навсегда. И я сделаю это, Ваба! Клянусь памятью твоего отца, я сделаю это! И когда это произойдет и в регионе снова воцарится стабильность, ты сможешь править один, чтобы твое сердце радовалось. Я дам тебе время научиться искусству царской власти, как всегда и на все давала тебе время, Ваба. Не будь нетерпеливым ни со мной, ни с самим собой! Когда-нибудь ты станешь хорошим царем!
— Ты любила Марка сильнее, чем моего отца?
Его лицо выражало недоверие, потрясение и обиду.
Она вздохнула, думая о том, слышал ли он все остальное.
— Твой отец был единственным мужчиной, которого я знала, и так было до самой его смерти. Одената выбрали мне в мужья. Он был хороший человек. Я любила его за доброту ко мне, и он тоже отвечал мне любовью. Но с Марком все сложилось по-другому.
— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять тебя! — тихо сказал он, встал из-за стола и направился к двери. При выходе он обернулся.
— Спокойной ночи, мама, — произнес он. Она посидела в одиночестве еще несколько минут, однако не позволяла себе отвлечься. Ей необходимо мыслить трезво.
— Мама!
Вздрогнув, Зенобия подняла глаза и увидела свою дочь, стоявшую в проеме двери. Ее сердце сжалось при виде девочки, ведь она так похожа на своего отца! Мавия была высокой для пяти с половиной лет, с личиком в форме сердечка и такими же, как у Марка, удивительными голубыми глазами и длинными каштановыми локонами. Кожа у нее была светлее, чем у Зенобии, но все же сохранила золотистый оттенок.
— В чем дело, Мавия? Разве тебе не следует быть уже в постели? — спросила она ребенка.
— Мама, это правда, что римляне едят маленьких детей? Зенобия почувствовала, как гнев забил в ней ключом. Кто же это напугал ребенка?
— Нет, Мавия, римляне не едят детей. Кто сказал тебе такую глупость?
— Тит говорит, что римляне едят маленьких детей.
Девочка беспокойно теребила подол своего голубого платья.
— Тит — сын Делиции?
— Да.
Широко открытые глаза Мавии были полны страха.