Царица Пальмиры

Смолл Бертрис

— Вставай, богиня! Ночью я отправил твоему сыну послание, и сегодня утром представлю тебя Пальмире в качестве моей пленницы. У них будет один день, чтобы решить свою судьбу.

— Они не сдадутся! — настаивала она.

— Тогда я обрушу город им на головы! — последовал ответ. Они пристально смотрели друг на друга. Каждый из них был непоколебим в своих намерениях и уверен в своей правоте. Наконец, Зенобия с хмурым видом произнесла:

— Мне нечего надеть, римлянин. Несомненно, ты не собираешься выставлять меня нагой перед стенами моего собственного города?

Злобная

усмешка искривила его губы.

— Восхитительная мысль, богиня! Но нет! Я редко делю с другими то, что принадлежит мне. Вчера поздно ночью, прежде чем я присоединился к тебе, в лагерь явилась ворчливая старуха, которая заявила, что она — твоя служанка. Твой сын прислал ее с одеждой и другими вещами, которые могут понадобиться женщине. Бедному Гаю Цицерону нелегко пришлось. Только когда с ней заговорила одна из бедавийских женщин, ее удалось успокоить. Я сейчас же пошлю за ними.

Аврелиан быстро оделся и вышел из палатки, не сказав ей больше ни слова. Вскоре после он вернулся вместе с двумя женщинами.

— Хвала богам! Ты невредима! — воскликнула Баб, и слезы заструились по ее обветренному старому лицу, когда она бросилась на шею Зенобии.

Завернувшись в покрывало, Зенобия утешала свою няню.

— Тише, старушка! Как всегда, ты слишком беспокоишься обо мне. Разве я не любима богами?

Аврелиан, однако, заметил выражение озабоченности на лице царицы. Итак, подумал он, ее сердце не совсем холодное.

— Зенобия!

Зенобия с любопытством взглянула на вторую женщину, которая откинула назад капюшон накидки.

— Тамар! Ох, Тамар, неужели это действительно ты?

— Да, это я, дитя мое! — Тамар разглядывала одеяние Зенобии. — Как у тебя дела?

Зенобия спокойно кивнула.

— Все так, как я ожидала, — ответила она.

— Кто эти женщины? — спросил император. Зенобия взглянула на него.

— Это моя старая няня, которая всегда заботилась обо мне. Ее зовут Баб. А это, — с этими словами она подтолкнула вперед Тамар, — это Тамар бат Хаммид, жена моего отца.

— Значит, ты в хороших руках, и я могу спокойно оставить тебя, — ответил он. Потом он повернулся к двум старым женщинам.

— Оденьте царицу в ее лучшие одежды! Он поднес руку Зенобии к своим губам и, повернув ее, поцеловал внутреннюю сторону ее запястья.

— Встретимся позже, богиня! — сказал он и быстро вышел из палатки.

С минуту все три женщины стояли в молчании, а потом Тамар спокойно сказала:

— Баб, покажи Зенобии то, что ты принесла. Выберем что-нибудь подходящее.

Баб зашаркала к выходу из палатки, нагнулась и втащила небольшой сундучок. Открыв его, она достала оттуда прозрачное темное одеяние. Со слабым подобием улыбки протянула его Зенобии и сказала:

— Я выбрала для тебя вот это, дитя мое. Губы Зенобии дрогнули от восторга.

— Неужели ты становишься бунтовщицей в свои преклонные годы. Баб?

Старуха захихикала.

— Я подумала, что это подойдет при данных обстоятельствах!

— Ты, что, с ума сошла? — спросила Тамар. — Ведь черный цвет — это цвет траура.

— А разве мне

не следует быть в трауре? — возразила Зенобия. — Я в трауре по моей добродетели, которую у меня вырвали прошлой ночью. Я в трауре по Пальмире, моему любимому городу. Я чувствую, что эта битва с Римом будет смертельной.

— А разве мы не сможем победить? — прошептала Тамар.

— Если бы я была в городе, а не здесь — тогда да. Царь Пальмиры, мой сын, еще не воин. Я опасаюсь, что Аврелиан перехитрит Вабу, ведь он умный человек.

— Тогда почему же ты передала полную ответственность за Пальмиру Вабе перед тем, как отправиться в Персию? — полюбопытствовала Тамар.

— Я хотела, чтобы среди членов совета не было разногласий по поводу того, кто станет царем. Я могу только молиться, чтобы Ваба стал таким же царем, каким был его отец, чтобы он оставался твердым, даже несмотря на то, что Аврелиан захватил меня в плен. Я буду молиться богам, если они еще не совсем покинули меня, чтобы он был сильным.

Снаружи донесся сигнал труб, и Баб сказала:

— Мы должны одеть тебя, дитя мое. Скоро за тобой придут. Несколько мгновений спустя пришел Гай Цицерон в сопровождении эскорта из шести человек, которых он оставил снаружи поджидать пленницу.

Зенобия приветствовала его довольно любезно. Он был не в состоянии скрыть восхищение, которое испытал при виде нее.

— Вы готовы, ваше величество? — вежливо осведомился он.

— Готова, Гай Цицерон, — спокойно ответила она. Тамар и Баб стояли возле входа в палатку и наблюдали, как римский центурион со своими людьми уводил Зенобию. Они повели ее на окраину лагеря, обращенную в сторону главных ворот Пальмиры. Там она увидела возвышавшийся помост, на котором стояла маленькая палатка. Они провели ее наверх по небольшому лестничному маршу позади палатки и ввели внутрь. В палатке ее ожидал Аврелиан. При виде Зенобии он приподнял свою светлую бровь и усмехнулся.

— Уж не хотела ли ты вызвать мое недовольство, надев траурные одежды, богиня? Я полагаю, что твое платье — превосходный выбор, так как это подразумевает поражение. Поражение Пальмиры.

Ее сердце упало. Он оказался прав, она совершенно упустила такую простую мысль, как и старая Баб. Она и в самом деле хотела рассердить его, надев простой черный каласирис без всяких драгоценностей, за исключением царского венка из золотых виноградных листьев.

— Ты ничего не позволишь мне, римлянин? — тихо произнесла ока.

— Это опасно. Мы дали тебе город, а ты взяла целую империю. Известно, что ты кусаешь руку, которая кормит тебя, Зенобия.

Ее рука мелькнула в воздухе, застав его врасплох, и хлестнула его по лицу. Мгновенно его черты исказились от гнева, и схватив ее за руку, он с силой завел ее ей за спину.

— Если ты ни должна была бы предстать перед твоим народом и сыном, я ударил бы тебя, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Никогда больше не поднимай на меня руку, богиня!

— Ты делаешь мне больно, римлянин, — прошипела она в ответ, не осмеливаясь сопротивляться из страха, что он сломает ей руку.