Царица поверженная
Шрифт:
Мардиан то скрещивал ноги, то расставлял их, – так бывало всегда, когда он напряженно думал.
– А как насчет четырех легионов, оставленных здесь? – задал он вопрос.
– Они приносили присягу Риму. Нам нужна своя собственная сила. В первую очередь на море.
Все хорошо знали, что римляне не отличались любовью к морю. На суше их легионы побеждали, однако римский флот подобной славы пока не стяжал.
– Да, я согласен, – сказал Эпафродит. – Полагаю, казна это выдержит. Правда, потребуется большая часть имеющихся у нас средств. Резервов не останется никаких.
Ничего. Поступления в казну возобновятся, а флот нужно строить как можно
– Думаю, нам потребуется как минимум две сотни кораблей, – сказала я. На лицах моих собеседников отразилось удивление, и я пояснила: – Если меньше, то это не флот. Полумеры тут неуместны, они обернутся пустой тратой денег.
– Да, ваше величество, – согласился Эпафродит. – Следует ли мне распорядиться о закупке корабельного леса и найме корабельных плотников? Кстати, что ты скажешь о составе будущего флота? Это должны быть боевые корабли, квадриремы и более тяжелые суда, или легкие, ливанского типа? Я должен знать, какие бревна заказывать.
– И те и другие, пополам, – ответила я, поскольку много читала о морских битвах и поняла, что лучше прикрыться по обоим флангам. Бывало, сражения проигрывали как раз из-за того, что чересчур полагались на один тип корабля. – И я сама хочу научиться командовать боевым кораблем.
Эти слова повергли обоих моих советников в растерянность.
– Но зачем? – не выдержал Эпафродит. – Царица вполне может положиться на флотоводцев.
– Флотоводцы, конечно, будут, но под моим началом.
– Ну и дела, – простонал Мардиан, закатывая глаза, но я не обращала на него внимания.
– В марте или апреле голод усилится, и нам придется открыть зернохранилища. Надо уже сейчас объявить об этом народу.
Зерно Египта – пшеница и ячмень – собирали в огромные зернохранилища Александрии, дожидаясь отправки или распределения. Охрана их, особенно в неурожайные годы, была серьезной задачей, и я приказала удвоить караулы.
– Сейчас? – Мардиан нахмурился. – Тогда многие явятся за помощью раньше, чем дойдут до настоящей нужды.
– Может быть. Зато мы избежим страха и неопределенности, что подталкивают народ к бунту.
Мардиан вздохнул. Он предпочитал разбираться с проблемами по мере их возникновения, а не предотвращать их.
– Это вековая проблема Египта, – заметил Эпафродит. – В нашем Писании есть рассказ о точно таком же голоде. Думаю, это представляет некоторый интерес для тебя. Я пришлю копию.
– Похоже, в твоем Писании можно найти все что угодно, – указала я. – Но копию присылай, мне любопытно.
К вечеру, как и обещано, мне доставили манускрипт – список с греческого перевода иудейской (разумеется, мифической) истории о фараоне, сумевшем с помощью провидца предвидеть наступление голода и тем спасти свой народ. Я подумала, что эта легенда понравится Цезариону, и велела слугам перед отходом ко сну привести его ко мне.
Теперь у него были собственные покои, наполненные игрушками, ручными зверьками, мячиками, играми и всем тем, что нужно маленькому мальчику. Там стоял и бюст Цезаря, и к нему каждый день возлагались дары. Я хотела, чтобы сын всегда видел перед собой образ отца.
В три с половиной года Цезарион был серьезным, задумчивым мальчиком. Он обещал вырасти высоким, а его лицо уже теряло младенческую округлость и все более походило на лицо Цезаря. Бойкой речи Цезариона могли бы позавидовать дети постарше.
– Подойди и сядь рядом со мной, – сказала я, подкладывая диванную подушку.
Небо за окном приобрело серый сумеречный оттенок, характерный для того времени, когда день соскальзывает в ночь. Сын послушно подошел и уселся, прислонившись ко мне.
– Наш добрый друг Эпафродит прислал мне историю о древнем фараоне и его мудром сановнике. Я решила, что она тебе понравится.
– Расскажи мне ее, – серьезно попросил малыш.
– В древности, когда иудеи впервые пришли в Египет, тогдашнему фараону приснился сон – что-то вроде ночного кошмара. Ему приснилось, что семь зрелых и сладких колосьев были пожраны семью тощими и иссушенными колосьями, а семь тучных коров, пришедших к Нилу на водопой, – семью тощими коровами, вышедшими из реки.
Цезарион поежился.
– Разве корова может съесть корову? – серьезно поинтересовался он.
– Это был сон, – пояснила я, – а в снах случается много такого, чего не бывает в жизни. Так или иначе, фараона это озадачило. Проснувшись, он созвал своих мудрецов. Однако никто из них не мог понять, что значит такой сон.
– Неудивительно, – понимающе кивнул Цезарион. – В нем нет никакого смысла.
– Давай я расскажу тебе, что случилось дальше. Один из фараоновых слуг вспомнил про заточенного в темницу еврея по имени Иосиф, умевшего толковать сны. Фараон послал за Иосифом. Иудея мигом отпустили из узилища, дали ему побриться и переодеться и привели к фараону. Фараон сказал, что никто из мудрецов не смог истолковать его сон и что ему докладывали, будто Иосиф хорошо умеет это делать. Иосиф в ответ заявил, что не сам он, но Господь дает ответ его устами. Тогда фараон рассказал ему свои сны – ну, про тех коров, толстых и тощих, каких он отроду в Египте не видел. – Цезарион хихикнул, а я продолжила: – Ничего смешного. А потом и про колоски рассказал – как увядшие колоски пожрали другие, налитые полновесным зерном.
Цезарион призадумался.
– Мама, а ведь это не такая уж глупость. Наверное, сны как-то связаны с едой – зерно, коровы…
– Умница! – похвалила его я. – Вот и Иосиф сказал фараону, что семь тучных коров и семь налитых колосков – это сытные урожайные годы, а тощие коровы и колоски, иссохшие на восточном ветру, знаменуют собой семь лет голода, которые наступят после семи лет благополучия. Вот что значил сон, а если он повторился дважды, стало быть, в нем истинное слово Божие. А еще Иосиф сказал ему, – далее я стала читать прямо по выписке: – «И ныне да усмотрит фараон мужа разумного и мудрого, и да поставит его над землею Египетскою. Да повелит фараон поставить над землею надзирателей и собирать в семь лет изобилия пятую часть (всех произведений) земли Египетской. Пусть они берут всякий хлеб этих наступающих хороших годов и соберут в городах хлеб под ведение фараона в пищу и пусть берегут. И будет сия пища в запас для земли на семь лет голода, которые будут в земле Египетской, дабы земля не погибла от голода. Сие понравилось фараону и всем слугам его. И сказал фараон слугам своим: найдем ли мы такого, как он, человека, на котором был бы Дух Божий? И сказал фараон Иосифу: так как Бог открыл тебе все сие, то нет столь разумного и мудрого, как ты. Ты будешь над домом моим; и твоего слова держаться будет весь народ мой; только престолом я буду больше тебя. И сказал фараон Иосифу: вот, я поставляю тебя над всею землею Египетскою» [6] .
6
Быт. 41: 33–41.