Царица Тамара

Гамсун Кнут

Священник. А!

Князь Георгий. А если не нападу и пропущу время, он отступит в ущелье и спасется. Если я пощажу его, чего я могу за это ждать от хана?

Священник. Вечной благодарности.

Князь Георгий. Так вот я и пощажу его сегодня ночью; а если завтра ночью я явлюсь к нему и проведу его войско в спящий лагерь царицы и наполню его молчанием и смертью — что сделает тогда хан? Священник всплескивает руками.

Князь Георгий громко. Тогда он мне во всем будет помогать в будущем.

Священник.

Вижу твой великий план.

Князь Георгий. И ты должен быть моим послом к хану — с этим предложением.

Священник. Я?

Князь Георгий. Потому что ты озлоблен.

Священник. Я не могу.

Князь Георгий. У меня, кроме тебя, нет никого. На тебя я полагаюсь. Ты должен передать мое письмо хану.

Священник. Я сделаю это, потому что у тебя нет никого другого, на кого бы ты мог положиться. Но обдумай все, князь Георгий; я трепещу за тебя, ибо ты, как тот, кто с зажженным фонарем ищет своей погибели.

Князь Георгий. Так пусть же будет благословенна погибель! Я поступаю так, потому что я в крайности. В течение долгих мрачных лет я обдумывал это; теперь я не хочу больше думать. Или в твоей мудрой голове есть для меня другой совет?

Священник. Это опасный план. Но если ты хочешь быть царем — ты должен на многое решиться.

Князь Георгий. Царем? Я не хочу быть царем.

Священник. Не хочешь быть царем?

Князь Георгий. Нет.

Священник. Ты разве не хочешь завоевать владения царицы и самому сесть на ее трон?

Князь Георгий. Ты ошибаешься, я хочу завоевать царицу.

Священник. Я не понимаю. Ведь царица твоя?

Князь Георгий. Я лгал. Царица не моя.

Священник. С любопытством. Ты говорил, что она тебя любит?

Князь Георгий. Она не любит меня.

Священник. Ты мне сообщаешь великую новость.

Князь Георгий. Долгие, долгие годы вел я с царицей тайную борьбу. И я был один, а у нее был старый игумен. Бросила ли она на меня когда-нибудь взгляд? Никогда. Не смотри на него — сказал старый игумен. Или я должен был-пасть перед нею и умолять ее? Кричит. Нет, нет!.. И так проходило время. Я делал вид, будто Зайдата, Юаната и Софиат — мои возлюбленные, а царица делала вид, что не верит этому.

Священник. Но в действительности она верила?

Князь Георгий. Да, верила. Но не хотела этого показывать. Никогда. Ни одним взглядом. Должен ли был я просить ее о чем бы то ни было? Нет, говорю я. И так мы боролись.

Священник. Никогда мне не приходилось слышать большей новости.

Князь Георгий. Я тебе все рассказываю, чтобы ты мне помог.

Священник. Но твой великий план?

Князь Георгий. Это вовсе не великий план. Не я его так назвал.

Священник. Ты ведь хочешь уничтожить целое войско?

Князь Георгий. Маленькое войско. У царицы есть еще войско. Я хочу смирить царицу. Она не должна думать обо мне с пренебрежением. Когда я буду стоять перед нею с войском хана, я не сниму шапки и скажу: Тамара, вот супруг твой, ясно ли ты видишь меня?

Священник. А земля, а государство?

Князь Георгий. Пусть все это неприкосновенным лежит у ее ног. Но я мог бы все взять, вот в чем сладость, поп!

Входят слуги и открывают завесы в глубине сцены. Комната наполняется ярким светом, виден ландшафт с зелеными, озаренными солнцем, горами. Вдали слышна музыка, она приближается. (Деревянные инструменты, лютни и литавры).

Священник. Никто не дерзал на большее, чтобы захватить то…

Князь Георгий. Чтобы захватить все. Я хочу владеть всем.

Приближается множество солдат с короткими копьями и выстраивается, занимая часть лестницы и зала; на них серые широкие шаровары и куртки с меховыми рукавами; на поясах у них сабли и кинжалы. Головы у всех обнажены. На офицерах серые кафтаны со шнурками на груди. Через вторую дверь входят девушки и слуги и переглядываются через плечо. Адъютант князя Георгия открывает дверь, обитую железом, и кричит: «сюда». Входят двое пленных грузин, — они скованы вместе ручными кандалами, — на них нет кафтанов, а только длинные синие рубахи. Музыка стихает. Входит офицер в красной черкеске с опущенной саблей, идет к трону царицы и становится около него. Через минуту входит второй красный офицер, тоже с опущенной саблей, и становится рядом с первым. Слышен звук трубы.

Царица появляется во входе на носилках. Солдаты опускают копья. Носилки ставят на землю, и царица выходит и идет, кланяясь направо и налево, среди кликов толпы, к авансцене, Когда приветственные клики смолкают, она обращается к иконам и крестится. Среди свиты Фатима, дочь князя Эрзерумского. ее лицо совершенно закрыто затканным золотом покрывалом, которое достигает до колен. Она оборачивается к иконам, но не крестится. За царицей идут ее дети Георгий и Русудан, за ними игумен, затем монахи, офицеры, писцы, девушки, слуги; все они крестятся. Царица. Привет вам всем. Тебе, князь Георгий, первому мой привет.

Князь Георгий. А говоришь ты мне последнему.

Царица. О, я слыхала, что ты устал. Победы утомили тебя.

Князь Георгий. Идите ко мне, дети мои. Обнимает и целует их.

Царица. Смотри, как они выросли. Они почти уже такие, как я.

Князь Георгий. И как я. Все перерастают меня.

Царица. Каким странным приветствием встречаешь ты нас. Поступила ли я против твоего совета, проиграл ли ты битву?

Князь Георгий. Нет, вот потому-то я и одержал новую победу.

Царица. Пусть звучат трубы в честь моего супруга, великого воина.

Трубы и барабаны, рукоплескания. Царица кланяется в знак привета.

Царица. А теперь в честь победоносной веры. Опять трубы.

Царица. Могу ли я себе поверить: и ты, Фатима, рукоплескала с прочими?

Фатима. Да, царица, и я рукоплещу в честь моей веры.