Царский угодник. Распутин
Шрифт:
Тот понимающе наклонил голову — хорошо знал, какой чаек требует любитель варёной индюшатины.
Филёры помогли Распутину подняться с пола, увели в кабинет, там раздели и на машине увезли домой. Свидетель покушения на Распутина Арон Симанович впоследствии упомянул об этой истории в своей книге «Распутин и евреи».
Время от времени в доме Распутина появлялся князь Феликс Феликсович Юсупов — изящный, с женственным лицом и персиковым пухом на скулах, с большими голубыми глазами, о каких сентиментальные сочинители обычно говорят, что они похожи на два глубоких озера, с осиной талией, подтянутый, всегда модно одетый.
Поначалу Распутин относился к Юсупову плохо — особенно когда узнал,
Хотя и был против, когда Феликс, излечившись от своей «английской болезни», вздумал жениться на красавице Ирине, великой княжне [48] . «Старец» сам имел на неё виды, вздыхал, оглаживал бороду вздрагивающей от нетерпения рукой, но приблизиться к Ирине опасался. А вот Феликса, всё обмозговав хорошенько, приблизить к себе решил. Он помогал Феликсу избавиться от последствий «болезни», приобретённой в туманном Лондоне, рассказывал о Сибири, о селе Покровском с «сисястыми редкозубыми девками, от которых удовольствия не больше, чем от навозной кучи», о реках Туре и Тоболе, в которых водится знаменитая сосьвинская селёдка, возил с собой к тибетскому доктору Бадмаеву, знакомил Феликса с его колдовскими травками.
47
...во время учёбы в Англии... — Согласно легенде, в Юсупова влюбился английский король Эдуард VII, отличавшийся гомосексуальными наклонностями.
48
...жениться на... великой княжне. — Ф. Ф. Юсупов женился в 1914 г. на дочери великого князя Александра Михайловича Ирине (1895 - 1970).
— У бурятского доктора травки такие, что даст одну понюхать — сразу в сон потянет, даст листик или почку от другой пожевать — радостно сделается, всё худое из головы улетучится, благостно станет на душе и в природе, протянет корочку проглотить, боли всякие, самые разные, что мучают организм, пропадут, угостит веточкой — сразу же на женщину потянет. Это очень толковый доктор, Феликс, — поучал Юсупова «старец», — лучший из всех, что я знаю.
Одно время Юсупов исчез из поля зрения «старца», и он заволновался, засуетился: ведь Феликс — это и красавица Ирина, и камешки дорогие, редкостные, нашёл Юсупова и начал усиленно зазывать к себе домой.
— Ты напрасно, милок, мною брезгуешь, — выговаривал он князю, — ты меня не чурайся! Я тебе ещё знаешь как пригожусь? О-о! В министры проведу, хочешь? Нет?
Феликс в ответ вежливо улыбался и опускал ресницы, прикрывая ими стальной холод, возникавший в глазах.
Юсупов много раз задавал себе вопрос и никак не находил на него ответа: чем же этот человек взял царскую семью и именно императрицу? Какой именно силой он обладает? Даром каким? Тем, что может бороться с недугом наследника? Но делает он это с грехом пополам. Или всему виной мягкость, бесхребетность царя, видения, возникающие в ночи перед царицей, от которых та приходит в мистический ужас и ищет спасения в таких вот пронырливых, похотливых, прикрывающихся иконами мужичках, как Распутин?
«Старец», понимая, о чём думает Феликс, усмирял жадный блеск в Своих глазах, делался кротким, как курица, голос у него становился ласковым, переходил в нежный голубиный бормоток — уже и не Распутин это был, а кто-то другой, на него совсем и не похожий.
Иногда «старец» заводил
Через несколько дней «старец» вновь заводил разговор о том, что Россией должна управлять «мама» — сильная волевая женщина, а не бесхребетный «папа». «У мамы — характер, хватка, мозги, — говорил он, — связи в Германии и далее по всему списку, а что есть у папы?» Феликс Юсупов понимал, что речи эти Распутин ведёт неспроста. И ждал, чувствовал, что наступит момент, когда Распутин раскроется сполна и он сможет расплатиться с этим чудовищем. За себя он рассчитается, за Ирину, за Россию, за женщин, поруганных, измочаленных, оскорблённых им.
Распутин же внимательно следил за Юсуповым, и князь понимал: «старец» всё видит, засекает, от его глаз не ускользает ничто. Однажды Распутин сказал князю:
— Ты очень смышлёный человек, князь, с тобой очень приятно говорить. Ты всё схватываешь на лету. Соглашайся — и я тебя сделаю министром. А?
У Юсупова вне внутри опалило жаром — только этого ему не хватало! Едва люди узнают, что он — ставленник «старца», так и занесут в какой-нибудь «расстрельный кондуит». Чтобы потом при удобном случае поставить к стенке. Он задержал в себе дыхание и отрицательно качнул головой:
— Нет!
— Чего так? Ай боишься не справиться?
— Да вы мне это уже предлагали. Я ответил: не хочу!
— Почему?
— Мне и без высоких постов неплохо живётся. Зачем мне этот хомут? — Юсупов не выдержал, тихо рассмеялся: слово «хомут» было не из его лексикона.
— Чего смеёшься? — насторожился Распутин. — Думаешь, я не смогу сделать тебя министром? Напрасно. Я всё смогу! Что пожелаю, то и сделаю. — Распутин резко рубанул рукой воздух, будто императорскую печать поставил, лицо его сделалось злым.
— Да какой из меня министр, вы подумайте, Григорий Ефимович. — Юсупов вновь засмеялся. — Гораздо лучше, если я буду помогать вам. Скрытно, если хотите, исподтишка. Вот на это я готов, а быть министром — нет.
Стать своим человеком у Распутина, но так, чтобы об этом не было ничего известно ни Муне Головиной, ни Вырубовой, ни Симановичу, — вот цель, которую преследовал Юсупов. Сделаться этаким секретным другом... Он широко, открыто улыбнулся «старцу».
— Хорошая у тебя улыбка, — заметил Распутин, колкость исчезла из его взгляда. — А что! Пожалуй, ты и прав. Вообще-то у меня не принято отказываться. Да и люди ко мне приходят за тем, чтобы соглашаться, а не отказываться. Меня всё время просят что-либо устроить — одно, второе, третье... Совсем запурхался. — Он покрутил около виска пальцем. — Иной раз земля из-под ног уползает, падаю.
— И как же вам удаётся всё устраивать?
— Как, как, — проворчал Распутин. — Очень просто. Записочками. Одному министру записочка, другому, третьему, каждому по записочке — так дело и движется. Не отказывает, замечу, Феликс, никто.
— И все министры вас слушают?
Распутин удивлённо глянул на князя.
— Все. А как меня можно не слушать? Ведь многих из них я к портфелю приспособил. А если кто-нибудь пойдёт против, то я ему не завидую. — Распутин сжал сухой крепкий кулак, показал его Юсупову: — Вот у меня где все эти министеры. — Слово «министеры» он произнёс с особым смаком. — Сам премьер и тот не смеет мне поперёк дороги становиться. Недавно подослал мне одного деятеля с пятьюдесятью тысячами в кармане, хотел одного своего министра сместить. Сам, значит, пачкаться не хочет, хочет, чтобы я...