Царства смерти

Руоккио Кристофер

– Князь Алдия – закадычный друг его величества, – ответил магнарх, откидываясь в кресле. – Думаю, опасаться нечего. Мы усилили набор рекрутов во внешних провинциях. Император хочет, чтобы к концу века наша пехота не уступала в численности джаддианской, не говоря о кадрах для флота, которые нужно будет подготовить и распределить на новые строящиеся корабли.

Вскоре наш шаттл приземлился, и лорд Венанциан поднялся с кресла. Я сопровождал его в ходе инспекции строительства нового дредноута. Нареченный «Охотником», этот стомильный корабль должен был стать одним из крупнейших в имперском флоте, способным потягаться даже с «Демиургом»

Кхарна Сагары и кораблями-странниками Возвышенных. Каркас собирался на орбите одного из пяти спутников Несса, а большинство деталей – на Земле, где притяжение скорее помогало, нежели мешало строителям. Постепенно компоненты поднимали в космос с помощью невероятно длинных кабелей и уже там устанавливали на корабль.

Помощники магнарха, логофеты в серых одеждах и схоласты, молчавшие весь полет, поспешили вниз по трапу. Мы с верховным лордом шли следом.

– И как вам ваш временный отпуск, лорд Марло? – спросил вдруг магнарх, остановившись внизу трапа.

– Что, ваша светлость? – сказал я, вставая рядом.

День выдался погожим, и даже здесь, наверху, ветер едва ощущался. Мои темные волосы полезли в лицо, и я пригладил их назад.

– Эйкана, – уточнил он. – Вы ведь безвылазно провели здесь… кажется, семьдесят лет?

– До Эйканы – шестьдесят восемь, – ответил я.

Магнарх Центавра был стар, сед и сух, но тем не менее смотрел на меня свысока – я был выше обычных людей, но низкоросл для палатина. Я вздернул подбородок, не сомневаясь, что вся наша встреча затеяна ради того, чтобы магнарх – мой тюремщик – мог задать этот вопрос, и сжал кромку черного плаща с такой силой, от которой обычные кости заныли бы.

– Я всю жизнь служу Империи и твердо намерен продолжать.

– Кое-кто из моих советников был уверен, что вы пуститесь в бега, – признался магнарх, разглаживая пурпурную тогу рукой, на которой красовалось одинокое кольцо.

Несмотря на теплое солнце, я почувствовал леденящий кровь и душу холод.

– Сожалею, что разочаровал их, – ответил я, почувствовав вспышку давнего марловского гнева.

– Мне бы не хотелось спускать на вас собак.

Это была неправда. И не фигура речи. Магнарх был известен тем, что в редкие дни отдыха ездил с гончими в горные леса к северу от Сананны и охотился на лис и десятилапых мохнатых саламандр – исконных обитателей этой планеты.

– Уверен, им бы понравилось за мной гоняться, – хладнокровно ответил я и слабо улыбнулся, показывая, что это всего лишь шутка.

Лорд Венанциан не отпустил бы меня на Эйкану, если бы у него был выбор. Мой отряд был единственным, способным в краткие сроки добраться до завода и освободить его. Единственным, в наличии у которого были достаточно быстрые корабли и готовые солдаты.

– Не сомневаюсь! – столь же хладнокровно ответил магнарх.

Захотелось ему врезать. Этот негодяй настоял на том, чтобы Валка осталась на вилле Маддало, зная, что это предотвратит только что описанный им сценарий. Даже намек на то, чтобы сбежать без нее, был оскорблением, в ответ на которое я бы с радостью выбил ему зубы.

– Я счастлив верой и правдой служить императору, – сказал я вместо этого, подкрепив слова строгим коротким поклоном, который мне в далеком прошлом показал учитель танцев.

– Хорошо! – ответил лорд Венанциан. – Он будет рад услышать это, когда прибудет.

Глава 5. Солнце у горизонта

Звук серебряных труб наполнил небо над посадочной площадкой. По обе стороны выстроились бесчисленные солдаты в красно-белых доспехах, на ветру развевались гребни из конского волоса и плюмажи. Держа в руках жезлы с оттисками имперского солнца, они так неподвижно стояли под белыми знаменами, что их можно было легко принять за статуи.

Можно было – если бы я не чувствовал, как их взгляды прикованы ко мне и остальной процессии, следовавшей за старым магнархом к золоченому фрегату, который, словно дракон, опустился перед нами.

Императорский «Лучезарный рассвет».

Во главе процессии шагал Кароль Венанциан в сопровождении двух ликторов в бронзово-белых доспехах своего дома и плащах с пурпурной каймой, символизирующей их службу магнарху. Валка шла рядом со мной в строгом черном кружевном платье, полностью закрывавшем ее правую руку, но оставлявшем открытой левую, татуированную. За нами шли высокопоставленные придворные магнарха, его казначей и советники-схоласты, комендант Андерс Линч и директор сананнских верфей. Замыкали процессию две шеренги бронированных стражников со щитами и перемежающиеся колонны имперских легионеров в красно-белом и венанцианских солдат в бронзово-белом.

Наши с Валкой черные одежды выглядели совершенно не к месту. Кроме нас, в черное были одеты только клирики Капеллы, которых отличали высокие белые египетские шапки и такого же цвета столы. Они выстроились позади нас на трибуне и вытягивали шеи, словно грифы-падальщики на насесте, чтобы лучше видеть происходящее.

Император прибыл.

Фрегат обдали охлаждающей жидкостью, и к бледно-желтому небу поднялись языки пара. Между ними появились похожие на зеркальных скарабеев рыцари-экскувиторы с высокими белыми гребнями на шлемах и в шелковых, развевающихся на теплом ветру плащах. Они двигались абсолютно синхронно, а в их нагрудниках отражалась наша процессия. Не дожидаясь, пока развеется пар, они выстроились в золотой сени корабля.

– К чему весь этот балаган? – вцепившись ногтями мне в руку, прошептала Валка на пантайском языке, которого не знал никто из присутствующих.

Вместо ответа я погладил ее ладонь. Валка была тавросианкой, и ни долгие годы, проведенные со мной, ни мучения, которые ей пришлось претерпеть от соотечественников, пока те изгоняли из ее головы деймона Урбейна, этого не изменили. Все наши имперские церемонии, помпезность, торжественность и демонстрация военного могущества для нее были не менее чужды, чем сьельсины.

Словно отвечая на ее вопрос, трубы снова запели, и военный оркестр где-то вдали заиграл имперский гимн.

Наконец появился он.

Император не выехал к нам на летающей платформе или чем-то вроде этого. Нет, его императорское величество, соларианского императора Вильгельма Двадцать Третьего из дома Авентов вынесли в паланкине два десятка гомункулов-андрогинов в белых париках и белой униформе с имперской символикой. Сам император был облачен в доспех на римский манер, с нагрудником в виде мускулистого торса, украшенным имперским солнцем посреди сложенных крыльев и малых звезд. Доспех был тончайшей работы, из чистейшей белоснежной керамики, а вот руки его величества были красными. Император не носил латных перчаток, только алые бархатные церемониальные, и на каждом пальце, кроме одного, красовались золотые кольца и перстни.