Царственный паяц
Шрифт:
Кузнецову сегодня же вышлю книжки; спасибо за адрес.
Ваши книжки (2) я получил, прочитал, прочувствовал; видно, у Вас — хорошая и
чуткая душа. Мне понравились больше всего следующие пьесы: «В туманности»,
«Колыбельная», «Осенью» и др. Когда же пришлете детские мотивы? — интересуюсь.
Жму Вашу руку, желая Вам всего лазурного.
Вашей супруге — привет
Ваш Игорь
Р. Б.: Посылаю Вам «За струнной изгородью лиры».
3
15
июня 1911
1911 г. VI, 15
Елизаветино, -
«Дылицы»
Дорогой Борис Дмитриевич!
Ваше грандиозное и вдохновенное письмо прочел запоем. Спасибо, что не ленитесь
писать.
Пишите и впредь: буду отвечать с наслаждением.
«Царевна Зоренька» — прелесть!
Несказйнная наивность и невинность; истая детскость; душистость. Вас, конечно,
обвинят в приторности, но я не нахожу в этой поэмке ничего нарочито сладкого.
Просто: это — сладкая поэма; я бы сказал: природный десерт. Упаси Бог: не
аляповатые торты, а, наприм<ер>, земляника лесная. Эта сладость ароматична и
41
уместна в данном случае. Вообще, это — лучшее Ваше произведение, которое я знаю.
Оно оригинально и своеобразно.
У Ал<ексея> Будищева есть поэма: «Царевич Май», которую Вы, вероятно, знаете.
Там имеются прекрасные стихи и рефрэны, но в общем она изуродована каким-то
отталкивающим и фальшивым налётом непроходимой пошлости и непростительного
шаржа. «Солнце одело панталоны...» — террор! ужас! Из всего Будищева я люблю
больше всего «Триумфатора», благодаря которому и ставлю автора в ряды интересных
поэтов. Затем — места из «Мая», но больше нигего.
Вы пишете о Бальмонте. Говоря откровенно, я не люблю ни Бальмонта, ни Брюсова,
ни В. Иванова, ни Блока, ни Кузмина. У каждого из них, верю и даже знаю, есть
удачные и хорошие стихи, но как поэтов я не люблю их по разным причинам.
Не люблю и многих стариков: Коринфского, Ушакова-Каплунов- ского, Щепкину-
Куперник, Allegro и друг<их>.
Равнодушен к сотням, каковы, напр<имер>: Вл. Лебедев, Голенищев-Кутузов,
Ратгауз, Вл. Ленский, разные Дудины и Разы.
Боготворю Мирру Лохвицкую, считая ее величайшей мировой поэтессой,
гениальной поэтессой.
Ее поэмы «На пути к Востоку», «Вандэлин» и «Бессмертная любовь» — шедевры
мировой поэзии, разумеется — прозеванные и критикой, и публикой. Если не строили
бы так много аэропланов, я ожидал бы с уверенностью, как через двадцать или около
этого лет - ее бы славословили. Утешаюсь
есть. Их мало, но они есть. Каждый поэт обязан иметь ее стихи. Затем: я очень люблю
Фофанова и Бодлэра. Лишь нравятся Гумилев, Эрен- бург, Бунин, Гофман Виктор,
Черубина де Габриак, Тэффи. Но... пора кончать. С грустью кладу перо, ожидая от Вас
милых Ваших писем.
Передайте мой привет жене Вашей.
Ваш Игорь
Р- S. Моя мама — в восторге от «Зореньки».
<НА ПОЛЯХ>
Вашими отзывами очень интересуюсь. Вас ожидаю.
Уступая Вашей просьбе, посылаю Вам одно стихотворение для газеты. И
благодарю.
28 июня 1911 г.
1911 г. VI, 28
Елизаветино, «Дылицы»
Дорогой Борис Дмитриевич!
Писал Вам шестнадцатого июня, но, не получая ответа, думаю, не затерялось ли
письмо? 21-го посетил меня Леонид Николаевич Афанасьев с Костей Фофановым,
приезжал поэт-надсоновец Александр Лопатин, вечно проживающий в Гатчине. Много
гуляли в парке, читали стихи; Л<еонид> Н<иколаевич> уехал на последнем поезде, а
Ф<офа- нов> остался на два дня. 22-го мы сделали экскурсию в Пятигорский
Марьинский монастырь, находящийся в десяти верстах от «Дылиц». Пришлось
проходить через три деревни: Озера, Хлоповицы и Куркови- цы. Дорога симпатичная,
но однообразная. Все время шли под градоносной грозой, вымокли страшно. К
сожалению, в монастыре не были: с нами увязалась моя собака.
25-го, в сороковой день кончины К<онстантина> М<ихайловича>, был в
Петербурге.
На панихиде, кроме Л<еонида> Н<иколаевича> и меня, из литературного мира
никого не было. Пел хор монахинь, сияло солнце. Затем мы поминали К<онстантина>
М<ихайловича> в ближайшем ресторане, и вернулся я домой «до без сознания», что
называется... Но подобное состояние за последнее время мне приходилось переживать
42
редко: с 15-го февраля до 25-го июня в рот вина не брал. Конечно, тяжелая реакция и
тому подобное. Это — в результате. Вот Вам и все «новости дачного прозябания...»
Поминающих было пятеро: брат К<онстантина> М<ихайловича> - Петр, два сына,
поэт-народник Петр Ларионов и я.
А теперь, кончая это письмо, очень прошу Вас, милый мой Борис Дмитриевич,
приехать ко мне, чтобы провести у нас день-другой. Я же, обещаю Вам, приеду
непременно, но не теперь, а в конце июля: надо хорошенько отдохнуть после поездки в