Царствие Хаоса
Шрифт:
— Отпусти ее и убирайся, — сказала Люси. Голос звучал низко и грозно и лишь немного дрожал. Просто какой-то Грязный Гарри. Недаром отец заставлял ее смотреть старые фильмы, вдруг пригодится в жизни.
— Джерри, ты глянь! — Один из трех подонков расхохотался. — Эта мексиканская шлюха хочет, чтобы мы убирались.
— Ты правда будешь стрелять, малышка? — хмыкнул тот, что в комбинезоне, но Люси показалось, что в его глазах промелькнула неуверенность.
— Да брось ты, — отозвался первый. — Эти мексиканские
Остаток его речи потонул в грохоте выстрела и отчаянном вопле. Люси перевела дымящийся ствол на главаря в комбинезоне, в то время как другой, бросив мачете, пытался зажать рукой кровоточащую рану между ног.
— Я пуэрториканка, безмозглый придурок, — промолвила Люси.
Что бы ни увидел главарь в ее лице, ему это не понравилось. Схватив мачете, он шикнул на напарника, веля отпустить девчонку, и поднял руки, отступая к грузовику.
Продавец шмыгнул в будку и выскочил оттуда с дробовиком.
— Убирайтесь и забудьте сюда дорогу, иначе я вас изрешечу! — проорал он им вслед.
Подхватив раненого товарища, мерзавцы убрались с заправки быстрее, чем прикатили.
— Господи, ты выстрелила, ты в него выстрелила!
Хейди трясло.
— Отдай его мне, — тихо сказал Джек и мягко выдернул пистолет из онемевших пальцев Люси.
— Я в порядке.
У Люси зуб на зуб на попадал. Наверное, это шок. Она выстрелила, она в него выстрелила!
— Сколько мы должны? — спросил Джек, опуская пистолет.
— Нисколько. Просто езжай своей дорогой и охраняй юных леди. — Продавец улыбнулся щербатым ртом. — От этих чертовых штук, что валятся с неба, люди звереют. А вы, леди, не сомневайтесь, вы все сделали правильно. И ничего вам за это не будет. Мерзавцы струсили, впредь будут искать тех, кто не посмеет выстрелить в ответ.
— В таком случае надо было их всех перестрелять, — промямлила Люси не слишком уверенно.
Джек вел машину. Хейди на заднем сиденье не отрывалась от окна. Пару раз Люси оглядывалась, пытаясь поймать ее взгляд или хотя бы отражение в стекле, но Хейди избегала смотреть на подругу.
Они свернули на север. Здесь метеориты падали чаще. Дорогу усыпали сучья, пришлось снизить скорость. Навстречу попадались машины, едущие на юг, но водители только махали руками в ответ, не желая делиться новостями.
— Что там за дымка? — спросила Люси, прервав молчание, сгущавшееся с самой заправочной станции.
— Лесной пожар, наверное. Далеко отсюда.
— Прости, Джек, — мягко промолвила Люси. — Я просто не знала, что делать.
— Ты просишь прощения? За что? Ты спасла нас. Я собирался идти на них с голыми руками и молитвой наперевес.
— Я стреляла в человека.
— Понимаю, тебе тяжело. Но ты отстрелила ему яйца, а не убила.
— Я целилась в грудь.
Джек покосился на нее, его губы тронула
— Ничего подобного.
— Нет, правда. — На Люси навалилась странная смешливость, угрожая обернуться истерикой.
— Ты спрашивала, похоже ли это на войну? Там, на заправке, было похоже. — Джек со вздохом провел рукой по волосам. Люси любила этот жест. Ей многое нравилось в Джеке, но сейчас больше всего на свете Люси хотелось прижаться к нему и чтобы метеоритный дождь оказался лишь страшным сном.
— Ты уже стрелял в людей. — Это было утверждение, не вопрос.
И снова Джек ушел от ответа.
— Когда тебя прижмут, становится ясно, чего ты стоишь. Глубоко внутри. Кто-то способен сделать то, что должно. Кто-то — нет.
— Да пошел ты, — откликнулась Хейди с заднего сиденья.
— Ты бы не справилась с этим громилой, Хейди. И Люси бы не справилась, но она нашла оружие и применила его. Мы спаслись. Вот как это устроено.
В глазах Хейди блеснули слезы, ладони сжались в кулачки.
— Я не желаю, чтобы так была устроена моя жизнь, — прошептала она.
— Мы отвезем тебя в Чикаго, Хейди, — сказала Люси. — Только доберемся до дому.
— Не возражаю, — ответила Хейди и снова отвернулась к окну.
Дважды им пришлось выходить из машины, чтобы убрать с дороги сучья, а один раз — почти целый ствол. Небо больше не озаряли огни, но солнце висело в дымке, а дышать приходилось через футболку.
За руль села Хейди, теперь Люси могла поспать. Хейди по-прежнему изъяснялась односложно.
Должно быть, Люси забылась тревожным полусном, ощущая сквозь дрему, как джип трясет на неровной дороге. Она понимала, что не уснет, пока не узнает, что с отцом. Что с Луной. С мамой.
Ее разбудила тишина.
— Где мы? — спросила она Джека, сидевшего на водительском месте вместо Хейди.
— Неподалеку от Дерби. На проселочной дороге. Какие-то ребята расчищают шоссе от оползня, они посоветовали нам ехать в объезд. А Хейди пошла в кустики. — Улыбнувшись, он всмотрелся в окно.
— Ты останавливался и разговаривал, а я все проспала? — Люси потерла глаза и зевнула. Затем привстала на сиденье и потянулась за водой.
— Настоящая спящая красавица, — сказал Джек, откидывая прядь волос с ее лба. — Выходит, ты у нас пуэрториканка?
— Наполовину. — Люси скорчила рожицу. — Родители назвали меня Луситой, но я ненавижу это имя.
Теперь все казалось таким несущественным. Все школьные годы ей хотелось быть одной из хорошеньких белокожих блондинок. Она обесцвечивала волосы, носила контактные линзы, накладывала крем на два тона светлее кожи. Сменила имя Лусита на Люси. Тогда больше всего на свете Люси Гудвин хотелось отречься от матери и истории ее семьи. Ее языка, культуры, религии. Ее науки.